Привет, Афиноген

– Жар, Фрося. Как колобок перекатывается. У меня всегда, когда я болею, не все тело горит, а постепенно. Сейчас вот в боку остановилось. Вот, вот, покатилось. Ик! Икнул, Фрося! Ты слышала? Я всегда икаю, если температура.

Врача он не отпускает от себя, пока с тем не случается истерика.

Увлечение собой не мешает Иллариону Пименовичу выкраивать время для исполнения служебных обязанностей. В управлении ЖЭКов он на хорошем счету.

– Видите, – объясняет он посетителям. – Я расписался на вашей жалобе, и вот тут образовалась закорючка. Я всегда, когда нервничаю, ставлю такую закорючку, а обыкновенно ее не бывает. Понимаете!

Ошеломленный посетитель все понимает, ничего больше не требует и мирно удаляется. Однажды в красном уголке ЖЭКа обвалился потолок и осколками поранило двух забредших туда старушек. Для разбора происшествия прибыла исполкомовская комиссия. Сопровождал ее и давал пояснения Илларион Пименович.

– Потолок обвалился от какого–то сотрясения, – мыслил он вслух. – Сам по себе он обвалиться никак не мог. Совсем новый потолок. Вот тут сидели старушки наши, общественницы, а вот здесь я обычно нахожусь.

Объясняя, Гекубов размахивал рукой и любовался, как гибко она у него двигается, вверх, и вниз, и в сторону. Он не решился обратить внимание комиссии на свою руку, но сам незаметно увлекся, и поэтому на следующий вопрос председателя комиссии ответил замечательно. Председатель спросил с коварным подтекстом:

– У вас, Илларион Пименович, везде такой образцовый порядок? – Видимо, он имел в виду поломанные стулья и пианино, опиравшееся одной половиной на стопки старых журналов. Гекубов ответил:

– За весь в целом организм сейчас ответить не могу, а руки и ноги двигаются превосходно. Я всегда, когда просыпаюсь, делаю для них утреннюю зарядку. Раньше на левой ступне у меня было плоскостопие, но теперь оно исчезло.

Гекубов снял ботинок и продемонстрировал комиссии плавный и высокий изгиб нижней части левой ноги.

– Любопытно еще вот что, на левой ноге волосы у меня гуще растут, на икре, чем на правой.

Председатель не стал дожидаться, пока Гекубов задерет штанину, и увел всю комиссию обратно в исполком. В справке он написал, что управдом производит впечатление человека, выбитого несчастным случаем из колеи, и ему требуется, видимо, немедленное санаторное лечение. В общем же, дом нуждается в капитальном ремонте.

Неудивительно, что такой человек не заметил, в каком состоянии возвращался из аптеки Верховодов. Однако по иронии судьбы именно он оказался последним свидетелем, беседовавшим с Петром Иннокентьевичем. И к нему же прибежала соседка Верховодова по лестничной площадке – пенсионерка Акимовна. Она явилась на дом к управдому в субботу около полудня и с испуганным лицом заявила, что по ее мнению, с подполковником что–то «наделалось». Утром он не вышел на свою обычную прогулку за газетами и не отвечает на звонки в дверь. Она‘звонила ему четыре раза, первый раз около часа назад. – Ну, спит человек, – предположил Гекубов, которому никак не хотелось прерывать субботний отдых. – Я всегда, когда сплю, ничего не слышу. Хоть из пушек вокруг пали. Вон Фрося может подтвердить.

– При чем тут вы, Илларион Пименович, – старая Акимовна вся дрожала. – Он в шесть утра обычно на ногах. И ходит по комнате, и ходит. Уж я‑то знаю. Сколь лет соседствуем.

Гекубов уразумел, что старуху не унять.

– Никакого покою от людей нету, – пожаловался жене. – Мне сверхурочные не платят, между прочим.

Все–таки он пошел с Акимовной, событие его заинтересовало. Во дворе к ним присоединилось еше два– три человека из числа близких уличных приятелей Верховодова. Среди них был и Федор Мечетин, постоянный оппонент Верховодова по вопросам охраны окружающей среды. Мечетин считал, что чем быстрее всю природу сотрут с лица земли, тем больше будет пользы человечеству, потому что тогда оно наконец–то протрет забубенные больные зенки и возьмется за дело.

– На голой планете напляшутся, – злорадно изрекал Федор Мечетин. – Пусть, пусть! Устроят себе вселенскую танцплощадку из бетона.

Мечетин был стихийным врагом научно–технического прогресса и в своем осуждении меры не знал. Он даже отказался установить у себя в квартире телефон, и повлиддь на него не сумели ни дети, ни внуки, ни домовая общественность. В пылу разногласий Петр Иннокентьевич иной раз обвинял Федора в махровом сектантстве, но был неправ. Мечетин в бога не верил.