Привет, Америка!

Он присел на ступени мемориала, чтобы отдохнуть и выпить кофе из термоса, и вдруг увидел, как по Аллее пешком идет Штайнер, одетый в белый бурнус. Позади него по песку неторопливо ступали два верблюда. Только когда капитан дошел до Эллипса, Уэйн заметил, что небольшая группа кочевников – из Бюрократов, судя по темным галстукам на их шеях – расположилась лагерем у подножия мемориала Джорджа Вашингтона. Женщины (на них тоже были галстуки) сидели на корточках у костра из засохших кактусов, а мужчины обступили черную кобылу Штайнера, жадно осматривая ее бока и зад.

Когда Уэйн вернулся в свой лагерь, капитан уже привязал верблюдов к перилам Белого дома и теперь с довольным видом протирал очки.

– Отличную я заключил сделку, Уэйн. Они чем-то встревожены, но все равно слишком сильно растерялись, чтобы торговаться.

– Теперь вы будете ездить на верблюде? – Уэйн с подозрением отнесся к жизнерадостному расположению духа Штайнера. Развевающаяся белая накидка придавала ему новое чувство свободы. Неужели под ней капитан совсем голый? В бурнусе и темных очках он выглядел как современный вождь бедуинов – знаток горных пород, безжалостный к заложникам.

– Естественно, Уэйн, надо было с самого начала брать верблюдов, а не лошадей. Вот эти двое – потомки особей из зоопарка Сан-Диего. Настоящие корабли пустыни.

– Но зачем индейцам ваша кобыла? – спросил Уэйн. – Разве они ездят на лошадях?

Штайнер налил себе теплой воды. Темная поросль бороды заострила линию его подбородка.

– Они и не собираются на ней ездить, Уэйн. Они ее съедят. Конина здесь – редкий деликатес. Не пойму, что их так беспокоит. Они ведь только о еде и думают.

Кобылу увели за монумент, и Штайнер вдруг заметил, как Уэйн нахмурился.

– Послушай, Уэйн, мне очень жаль с ней расставаться, но запасы овса на исходе. Верблюды же питаются листьями юкки и мякотью кактусов. Рано или поздно и остальных животных придется обменять.

Уэйн глянул на капитана с некоторым удивлением. За день до этого группа связывалась с Макнэром: «Аполлон» снова готов к плаванию и через три дня выйдет в море в сторону Норфолка, штат Вирджиния – там членов экспедиции и заберут на борт.

– Капитан, «Аполлон» скоро будет здесь. На корабле полно корма для скота, хватит как минимум на полгода.

Звание словно вернуло в его памяти мгновения из прошлой жизни, и Штайнер кивнул в ответ, с трудом фокусируя взгляд на вовсе не простодушном лице юноши.

– «Аполлон», точно. Только я думал вовсе не о нем…

* * *

Переваривая уклончивый ответ Штайнера, Уэйн присел на корточки в тени повозки, а капитан тем временем пробовал оседлать верблюдов. Неспешные крупные звери были хорошо обучены, и вскоре капитан освоил высокое седло, привык к перекатывающейся поступи, научился, пусть и неуклюже, залезать и слезать с них. Правда, при остановке верблюд так резко подгибал ноги, что наездник едва не падал прямо лицом вниз.

Пока Штайнер практиковался в езде по Эллипсу, на Аллее появились еще две группы кочевников. В каждой было человек по десять-двенадцать, среди которых трое мужчин с загорелыми лицами, а остальные – женщины с маленькими детьми. Первыми оказались Бюрократы: они расставили палатки у Министерства сельского хозяйства. Вторую группу Уэйн тоже с легкостью узнал – это были Гангстеры. Неторопливо, но напористо они прошли мимо входа в Белый дом; на мужчинах под белыми накидками виднелись костюмы в тонкую полоску, а на женщинах с выбеленными волосами были серебристые парчовые пиджаки, типичная одежда для спутниц гангстеров. Эта компания будто явилась сюда прямиком из старинного Чикаго. Группа не спеша обошла Аллею, угрюмо поглядывая на величественные музеи и административные строения. По неизвестной причине в итоге они облюбовали Конгресс и разбили лагерь под разрушенным куполом Капитолия.

Обеспокоенный появлением индейцев и зловещим дымом, поднимающимся от костра из-за мемориала Джорджа Вашингтона, Уэйн забрался по дюнам в Белый дом, чтобы побыть в одиночестве и все обдумать в тишине Овального кабинета.

Однако едва Уэйн толкнул дверь, он заметил, что за президентским столом кто-то сидит.

– Заходи, Уэйн, – позвал Орловский. – Хочу с тобой поговорить.

Он сдвинул в сторону спальный мешок Уэйна и расположился в невесть откуда взявшемся плетеном кресле с высокой спинкой. Орловский поманил Уэйна к себе широким взмахом руки, источая сильный запах бурбона. Уэйн подошел к столу и увидел, что из верхнего ящика торчит горлышко бутылки. На тонком слое пыли на поверхности стола Орловский вывел большими буквами:

ПРЕЗИДЕНТ ГРЕГОРИ ОРУЭЛЛ, 2114–2126.

Хихикнув, Орловский взял себя в руки и принял по-совиному серьезное выражение лица.

– Я дал себе три срока, Уэйн, как у Рузвельта и Тедди Кеннеди. Один мой прадед был мэром Толидо, так что с политикой у меня все получилось бы. Подобные таланты передаются по наследству. Но ты только посмотри…

Сквозь разбитое окно было видно, что прибыло еще несколько групп кочевников; их верблюды расхаживали среди огромных кактусов.