Привет, Ангел

Леночка вот-вот должна родить, буквально со дня на день. Роман молодец, уже все приготовил для встречи жены из роддома. Настоящий семьянин! Не очень, правда, Леночке легко с ним. Не привыкла она быть подконтрольной, отчитываться о каждом своем шаге. Напрягает ее такое положение вещей. А Романа тоже можно понять. Он же видит, как мужики шеи сворачивают вслед Ленке… Ревнует он ее. Пытается всеми силами удержать около себя…

Маша вздохнула. Прикинула ситуацию дочери на соседскую, Иркину, семью. Ну что толку, что та своего Валерку, что называется, «пасет»? И работать заставляет, и звонит постоянно: «Где ты? Ты с кем? Когда домой?» Только слепой не понимает, что он гуляет направо и налево. И что ни одного удобного случая не упустит. Так что Иркины иллюзии остаются таковыми только для нее.

Видимо, и Романа ждет такая же ситуация. Это сейчас Леночке ни до чего дела нет. Ей бы родить нормально, выкормить ребеночка, на ножки поставить. А там – через год-полтора развернется Леночка! Ой, чувствует Маша, развернется… И ни Роман, никто другой не удержит. Что поделаешь? Натура!

Кв. 78

Катя позвонила Маше под вечер:

– Подруга, как ты?

– Ой, Кать! Измучилась я вся. То больница, то роддом, то работа, то по магазинам. Не жизнь, а бег с препятствиями!

– Слушай, а давай я тебе чем-нибудь помогу.

– А чем, например?

– Ну, если хочешь, могу завтра с тобой на машине проехаться – и к Леночке заедем, и Юру навестим.

– Давай! Я как раз наготовила всего и дочери, и мужу. Сижу и думаю, как же я со всеми банками-склянками справлюсь.

– Все! Решено! С утра забираю тебя со всеми твоими кулинарными изысками.

– Отлично! Мы с тобой нигде долго задерживаться не будем. Только еду передадим и все!

– Договорились!

Но на следующий день все сложилось не совсем так, как планировала Маша. Вернее, даже, совсем не так.

С утра они с Катей поехали в роддом, передали пакеты и подошли к окну той палаты, где лежала Лена. Но на крики Маши «Леночка! Дочка!» выглянула какая-то незнакомая женщина, скорее даже тетка без определенного возраста, и, чуть приоткрыв окно, сказала:

– Увезли Лену рожать. Ночью еще.

– Как увезли? – Маша почувствовала, как защипало в носу, увлажнились глаза, сжало горло. Она оперлась о Катю, которая стояла рядом и так же, как и Маша, тревожно смотрела вверх.

– Почему увезли? Она что, сама не могла идти?

Но тетка и не думала отвечать. Она дала понять, что разговор окончен: закрыла окно и отошла в глубь палаты.

– Кать, – Маша сразу превратилась в беспомощную, взволнованную женщину. У нее задрожали колени. Наверное, именно в этот момент впервые в жизни она поняла, что значит выражение: «трясутся поджилки». Что это за поджилки такие? Где они спрятаны? Никто не знает. А как начинает трясти человека нервный озноб – так сразу и понимаешь, что это такое. – Кать, пойдем… спросим… там… – Она неопределенно куда-то махнула рукой, но Катя поняла.

– Пойдем. Я тебя сейчас посажу, а сама в справочной все узнаю.

В окошке справочной сначала ничего не поняли:

– Какая такая Трофимова? Трофимова не поступала. Ищите в другом роддоме.

Катя беспомощно и растерянно посмотрела на подругу. Та как будто опомнилась:

– Ах, да! Она ж фамилию сменила. Теперь она Виноградова по мужу!

– Виноградова Елена Юрьевна, – отчеканили в окошке. – Есть такая. В родблоке. Пока известий нет.

– Как нет? А когда будут?

– Гражданка! Вы сами понимаете, о чем спрашиваете?! Когда родит, тогда и будет известно!

– А сейчас все нормально у нее?

Но сестра демонстративно захлопнула окно, всем своим видом показывая, как она устала от дурацких вопросов и какие все же бестолковые эти посетители.

Катя села рядом с Машей:

– Что будем делать?

– Даже не знаю.

– Если у нее ночью начались схватки, а сейчас одиннадцать утра, то, может, скоро и родит? – предположила Катя.

– Да пора бы… Позвоню-ка я Роману. Пусть приезжает.

Роман сказал только одно слово:

– Еду!

И Маша впала в непонятное оцепенение. Она сидела и смотрела в одну точку на стене, не двигаясь, не разговаривая. Катя пыталась о чем-то спрашивать подругу, но ответа не получала.

Приехал Роман. Он вбежал в помещение взъерошенный, возбужденный, нервный. Кинулся к Маше. Она кое-как вышла из своего состояния, пытаясь поделиться с зятем скудными новостями.

Романа столь незамысловатая информация не устроила, и он надолго припал к окошку справочной.

Когда же он наконец вернулся к женщинам, то лицо его выглядело если не белым, то серым уж точно. Бескровные губы, тревожные глаза, испарина на висках.

– Сказали, осложнения какие-то…

– Что? Какие? – Маша напряглась и подалась вперед.

– Вроде сначала все шло нормально, а потом… я точно не понял… Приняли решение кесарево делать.

– Ну?

– Вот сейчас срочно готовятся к операции. Это же внезапно, внепланово.

– А что случилось-то?

– Кровотечение открылось. Не могут остановить.

– Ой! – Маша схватилась за сердце.

Катя кинулась к первой попавшейся медсестре, попросила капли. Та не просто принесла валокордин, а уложила Машу на кушетку в каком-то кабинете, измерила давление, сказала:

– Вы полежите здесь, прикройте глаза.