Привет, давай поговорим

— У тебя получится, детка. Я знаю, что ты понимаешь каждое слово, и уверена: ты сможешь! Ну?

А ведь и в самом деле раньше я никогда по-настоящему не старалась перевернуться. Несколько раз я падала с дивана, было больно — с тех пор я предпочитала ждать, когда придут мама или папа и переложат меня поудобнее.

— Смотри, полдела сделано: ты уже на боку. Теперь не трать силы на рев, попробуй перевернуться совсем. Ну, соберись, взмахни правой ручкой!

Я послушалась: вся напряглась, потянулась, даже пукнула — миссис В, засмеялась. И понемногу, сантиметр за сантиметром, мое тело стало перекатываться вправо. А потом — хлоп! — и я уже на животе. От гордости я даже завизжала.

— Ну, и что я тебе говорила? — Миссис В. не скрывала радости. — А теперь вперед, за обезьянкой!

Я уже поняла, что возмущаться бесполезно. От обезьянки меня отделяло не больше пяти сантиметров. Я старалась ползти, дрыгала ногами, но они никак не хотели слушаться. Тогда я поерзала на животе, ухватилась за одеяло и подтащила его к себе. Сейчас, еще чуть-чуть!

— Ах ты, хитрюга!

Я еще раз дернула одеяло на себя и наконец схватила игрушку. Обезьянка громко пискнула, будто тоже мне обрадовалась. Я засмеялась и еще несколько раз сдавила обезьянку, чтобы та запищала.

— Ты отлично потрудилась, Мелоди. Спорим, ты проголодалась?

И миссис В. меня накормила. Только сначала она дала мне ванильный молочный коктейль, а потом макароны с овощами. Правилу «сначала десерт — потом обед» она следует неукоснительно. И я всегда у нее все съедаю: и вкусняшки, и полезности. Такой у нас секрет.

И еще миссис В. единственная разрешает мне пить газировку: и колу, и спрайт, и фанту. Родители в основном дают мне молоко и сок, а мне так нравятся щекотные пузырики в носу. Больше всего из «вредных» напитков я люблю лимонный «Мелло-Йелло», иногда миссис В. так меня и называет.

Именно в доме миссис В. я научилась подтягиваться вперед на животе, а потом и ползать. Нет, до победы в соревнованиях по скоростному ползанию среди малышей мне было далеко, зато к трем годам я уже могла самостоятельно пересечь комнату. Я научилась переворачиваться со спины на живот и обратно — и все благодаря миссис В. Она со мной не церемонилась: сколько раз мне приходилось падать из коляски в разложенные на полу подушки, и не сосчитать.

— Если вдруг тебя забудут пристегнуть, ты будешь знать, как падать, а не то переломаешь себе все кости, — громовым голосом убеждала меня миссис В.

Мне совсем не хотелось ломать себе кости, поэтому я тренировалась изо всех сил. Вечером миссис В., не забывая мне подмигнуть, докладывала родителям, как я хорошо покушала и покакала — почему-то взрослых это всегда волнует в первую очередь. Наши упражнения мы держали в тайне.

Пойдя в школу, я поняла, что правильно падать из коляски далеко не самое важное. Я должна говорить! Иначе как же я буду учиться? Как отвечать на вопросы и как их задавать?

Я знала уйму слов, но не могла читать. У меня в голове вертелись тысячи мыслей, но я ни с кем не могла ими поделиться. К тому же никто не предполагал, что ученики из спецкласса вообще могут чему-то научиться. Короче, свихнуться можно.

Когда мне пошел седьмой год, миссис В. наконец-то поняла, чего мне не хватает. Дело было так. Миссис В. забрала меня из школы, накормила карамельным мороженым и включила телевизор. На одном из каналов мы наткнулись на передачу про Стивена Хокинга [5].

Я с интересом отношусь к любой информации о людях в инвалидных колясках. Я даже смотрю телемарафоны Джерри Льюиса, которые проводятся в пользу больных мышечной дистрофией. Так вот, оказалось, что у Стивена Хокинга очень серьезная болезнь: боковой амиотрофический склероз, если я не ничего не путаю; из-за этого он не может ни ходить, ни говорить. Но все равно он считается одним из самых умных людей в мире — и никто в этом не сомневается!

Наверное, ему тоже бывает тяжело — уж я-то знаю.

Передача кончилась. Я сидела очень тихо.

— Вы с ним похожи, правда? — спросила миссис В.

Я сначала показала на слово «Да»,потом на «Нет».

— Не поняла, — почесала в затылке миссис В.

Тогда я показала на своем планшете «хотеть»,затем «читать».И снова: «хотеть-читать, хотеть-читать».

— Я знаю, ты читаешь много слов, Мелоди.

Я показала на «еще».К глазам подступали слезы. «Еще. Еще. Еще».

— Мелоди, что бы ты выбрала — уметь ходить или говорить?

«Говорить, — показала я на планшете. — Говорить. Говорить. Говорить».

Сколько же всего я хочу сказать!