Привет эпохе (СИ)

Когда книга вышла, решили устроить презентацию нового издания. Сергей Анатольевич подсказал: «Книга о цыганах, вот и презентацию надо устраивать среди цыган. Театр «Ромэн» – вот самое подходящее место». Как автор предисловия и один из составителей книги, я взял организационные хлопоты на себя. Позвонил в театр «Ромэн, представился, стал объяснять: вышла книга, впервые собравшая на своих страницах лучшие стихи о цыганах. Хотим провести презентацию книги в театре «Ромэн», а также подарить артистам только что увидевшие свет экземпляры. После долгого молчания меня спрашивают: «Зачем?» Дальше все было как в миниатюре Жванецкого, гениально исполненной Карцевым и Ильченко: был у нас доцент тупой и студент Аваз. Я, как заведенный, повторял историю про книгу, натыкаясь всякий раз на обескураживающий вопрос – зачем. Потом в нашем однообразном диалоге появилось некоторое разнообразие. После очередного изложения фабулы меня спросили: «А что нужно взамен?»

– Если книга понравится, нужно будет обязательно сказать «спасибо».

Я понял, что иронией не добился нужного результата, ибо тут же получил встречный вопрос: «А что еще кроме «спасибо»?

Но вода, как известно, камень точит. Театральные администраторы посоветовались с художественным руководителем «Ромэн» народным артистом Советского Союза Николаем Сличенко и Николай Алексеевич дал «добро».

Для презентации был выбран день очередного спектакля. Зрители, собравшиеся в фойе, на нашу инициативу отреагировали живо, подарочные экземпляры книги расхватали минут за десять. Вместе со мной в театр приехали сыновья Николая Васильевича Пономарева – Николай и Эдуард. После презентации мы поднялись на служебный этаж, поздороваться со Сличенко и подарить ему книгу. Выяснилось, что худрук еще не приехал, но будет с минуты на минуту. В коридоре прохаживались уже переодетые и загримированные для спектакля артисты. Они поглядывали на нас с явным любопытством, потом один из них подошел к Николаю, старшему из братьев Пономаревых, не скрывая, стал его разглядывать, а потом не столько спросил, сколько сказал утвердительно: «Ты – Коля. Пономарев».

Николай несколько растерялся, но, естественно, подтвердил.

– Ха! – торжествующе возликовал артист, облаченный в пурпурный плащ и широченные черные шаровары. – Ты же мой двоюродный брат.

Повторилась еще одна классическая сцена, когда Балаганов, пытаясь избежать справедливого возмездия, тискал Паниковского и с фальшивым восторгом кричал: «Коля, узнаешь брата Васю?», с той, конечно, разницей, что здесь все было вполне искренне.

Когда артист умерил пыл восторга, он спросил Николая, сколько ему теперь лет и, выслушав ответ, воскликнул: «Ничего удивительного, что ты меня не узнал, мы почти сорок лет не виделись».

– А как же вы-то его узнали? – не удержался я от вопроса.

– Голос крови! – самодовольно воскликнул актер. – Этот голос никуда не спрячешь и он никогда не обманет. Да, кстати, – спохватился он. – Тут же еще твои браться есть и сестры тоже.

Через мгновение Николая и Эдуарда окружила плотная группа артистов, Многие из них, те, кто постарше, прекрасно помнили и отца Пономаревых и их маму Антониду.

В самый разгар этой бурной эмоциональной встречи появился блистательный Сличенко. Был он в эффектном светло бежевом пальто, такого же цвета широкополой шляпе и звучный его голос легко перекрыл общий гам: «Могу я узнать, что здесь происходит в то время, когда все должны быть на сцене?!»

Николаю Алексеевичу наперебой начали объяснять, какое диво дивное произошло только что в театре «Ромэн» – после сорокалетней разлуки встретились близкие родственники. Сличекно принял соломоново решение мгновенно, скомандовав: «Артисты – на сцену, гости – в зал, а после спектакля прошу ко мне в кабинет. Грех не отметить такую удивительную встречу».

После спектакля все потянулись в кабинет к Сличенко, где уже был накрыт стол – об этом тоже заблаговременно позаботились меценаты Михайлов и Аверин. Стали заново рассказывать, как произошла удивительная встреча братьев, помянули добрым словом Николая Васильевича Пономарева. А потом Николай Алексеевич Сличенко подошел к кабинетному роялю и без всякой наигранности, а очень искренне сказал, обращаясь к братьям Пономаревым: «Я хочу спеть и посвятить эту песню вашей маме». И кабинет наполнился звуками его дивного голоса, которым Сличенко покорял весь мир.

МНОГОЛИКИЙ ВИНОКУР

Позвонил Владимиру Винокуру по телефону, чтобы договориться с ним об интервью и неожиданно получил отпор в довольно резкой форме: «Мне сейчас не до интервью». Отказ был тем более неожиданным, что с Владимиром Натановичем знакомы мы были к тому времени уже много лет и интервью я у него брал не единожды, и в дружеских компаниях вместе сиживали.

– Что-то случилось, Володя? – не торопился я обижаться на отказ.

– Случилось-случилось, еще как случилось. Не успел на израильскую землю ступить, и на тебе – сюрприз. Девочку у меня одну, артистку, депортировали.

– Володя, давай все же встретимся, расскажешь все подробно, может, я чем-то помочь смогу.