Привет! Это я… (не оставляй меня снова одну…)

Голубой колпачок нужен мне прямо сейчас. Но тут оказывается, что Эрленд всё же не хочет с ним расставаться. Она смотрит наверх, на Хелле, которая изо всех сил сохраняет серьёзный вид.

– На! – выкрикивает вдруг сестра, швыряет колпачок и попадает мне по плечу. Колпачок падает в снег. (Мне не больно. Ничего такого. Но какое нахальство! Вот жадина!.. Она бросила НАРОЧНО!)

– Спасибо, малявка, – говорю я и поднимаю колпачок. Прежде чем сунуть его в карман куртки к остальным, я поднимаю новый колпачок повыше и смотрю сквозь него на небо, против света. Какой же он чу-у-удный, мой замечательный колпачок!

Эрленд с такой силой швыряет снежок, что он долго катится по дороге. Потом она снова принимается искать колпачки.

– Какашка! – говорит она и поворачивается ко мне спиной.

– Ах ты, ДРЯНЬ! Повтори, что ты сказала! – я готова на неё наброситься, но тут нас прерывают:

– Эй вы, идите сюда! Смотрите! – это кричит Хелле, и мы с Эрленд наперегонки мчимся к ней – посмотреть, в чём дело.

Хелле нашла целую кучу колпачков! Просто немерено! И это в последнюю минуту нашей прогулки – тут как раз повалил очень густой мокрый снег, и мы припустили домой. Теперь, прежде чем продолжить собирать колпачки, придётся ждать, пока снег немного подтает. Но у нас их уже так много, что хватит на каждую лампочку на наших трёх мини-ёлочках. Даже ещё лишние останутся.

Моя ёлка делается вся голубая, ёлка Хелле – вся красная, а у Эрленд все колпачки зелёные. (Мы сказали Эрленд: «Ах, как ЖАЛКО, что мы не нашли ни одного жёлтого!» – и обещали отдать ей все колпачки, которые соберём, когда растает снег. И она успокоилась на зелёных.)

По правде, её ёлка оказалась даже красивее моей. Я спросила – может, ей хочется поменять на другой цвет, – но она отказалась. Тогда я сказала – она ещё пожалеет, что не поменялась со мной, потому что голубые всё равно в сто раз лучше зелёных. Я сказала, что это её последний шанс, и раз так, то я НИКОГДА больше не поменяюсь с ней ничем. Сейчас или никогда! Эрленд ответила – ну и пожалуйста, я могу говорить что хочу, а она меняться не хочет.

Дрянь. Недотёпа и зануда. Я сообщаю ей, что на будущий год зелёные колпачки будут мои. Я уже записала это в своём дневнике и поставила дату, так что у меня есть доказательство – я первая сказала! Вот так вот. О-О-О! Ох уж мне эта Эрленд! Жуткая жадюга и МАЛЯВКА!

Новость

Сегодня воскресенье. Завтра первый учебный день в новом году. Когда мы с сестрой спускаемся ужинать, мама и папа уже сидят за столом на кухне. Сидят и молчат. Вроде они выглядят как обычно, но всё-таки какие-то не такие. Происходит что-то не то. Я торможу на полпути посреди кухни и смотрю на них.

– Папа остался без работы, – говорит мама и кладёт свою руку на папину.

– Чего-чего? – спрашиваю я.

– Класс! Значит, ты можешь стать ПОЛИЦЕЙСКИМ! – вопит Эрленд и начинает носиться по кухне, делая вид, что у неё в каждой руке по пистолету. – Кошелёк или жизнь! – вопит она и палит по невидимым бандитам, якобы засевшим в кухне. (Надо полагать, кухня ими битком набита – по крайней мере, так ведёт себя Эрленд; хотя вообще-то с такой стрельбой у неё давно бы уже кончились патроны.)

– Кошелёк или жизнь? Бестолочь, это ведь грабители говорят! – объясняю я.

– Ода, не обзывай сестру, – говорит мама.

– Но полиция так не говорит! А Эрленд очень глупая, – отвечаю я.

– Не называй сестру «Эрленд» и не говори, что она глупая, – повторяет мама.

Я по-прежнему стою посреди кухни. Спрашиваю папу:

– Ты сделал что-то не так? Может, плохо работал, не старался?

– Сейчас время такое, сплошные сокращения, – отвечает папа. – В моих услугах больше не нуждаются. Я поступил на работу последним, значит, должен уйти первым. Ничего не попишешь. Но всё уладится, – говорит папа и улыбается – не так, как всегда.

– Значит, у тебя больше нет работы? – уточняю я.

– Именно. Как раз сейчас и нет. Но я скоро найду другую работу, вот увидишь.

– Всё уладится, – говорит мама.

«Всё уладится!» – они что, никаких слов больше не знают?» – думаю я.

– Папа – безработный, – изрекаю я, ни для кого, в воздух, в основном чтобы послушать, как это звучит: «Мой отец – безработный!»

Я совсем не знаю, что мне думать по этому поводу. Смотрю на папу – может, он стал выглядеть по-другому? Расстроен? Что он собирается делать?

– Всё уладится, милый, – говорит мама ЕЩЁ РАЗ и гладит папу по руке.

– ПИФ-ПАФ! – кричит Эрленд и одобрительно кивает сама себе. Она сдувает с указательных пальцев «остатки пороха» и суёт пальцы в карманы, будто её пальцы – пистолеты. Потом забирается к папе на колени и берёт бутерброд. Я тоже устраиваюсь за столом со своим бутербродом. Мы ужинаем. Сегодня у нас намного тише, чем обычно.

Обеими руками Эрленд обнимает папу за шею.

– Тебе грустно?

– Да нет, дружочек, – отвечает он и гладит сестру по щеке. – Просто как-то странно, что вдруг – раз! – и ты без работы. Что же мне теперь придумать?..

Папа смотрит перед собой в никуда. Похоже, он что-то обдумывает. Видно, что ему не по себе. Эрленд озабочена.