Привет кошке!

Папе О-Бакэ стало невыносимо грустно, и он вылетел из тёмной рощи. Какой прекрасной показалась ему их маленькая рощица, где ждали его мама О-Бакэ и О-Бакэ-тян. Только там он был счастлив.

И, вытянувшись в тонкую светящуюся нить, он полетел обратно в свою маленькую рощицу. Но, подлетев к роще, он вытаращил глаза от удивления — у входа висела огромная афиша. «Летний фестиваль о-бакэ» — было выведено на ней чёрной тушью. Роща была обнесена забором, и чтобы войти в неё, надо было заплатить деньги. «Кто же это хозяйничает тут?» — подумал папа О-Бакэ.

Глава одиннадцатая О-Бакэ выбиваются из сил

— Знаешь, папа, — сказала мама О-Бакэ плачущим голосом, она стала худая, как ниточка, — как только ты улетел в рощу сразу же пришёл толстяк и вывесил огромную афишу. Потом стал брать деньги за вход и всё время кричал: «Смотрите! Вот они, о-бакэ! Вот они!»

— И вы показывались людям?

— Ну да! Мы же о-бакэ. Каждый вечер старались как могли. Превращались в разные фигуры… Устали ужасно…

Мама О-Бакэ вздохнула и тихонько качнулась. От вздоха она взмыла вверх.

— На что это похоже! — вскричал папа О-Бакэ. — Мы, о-бакэ, хотели испугать людей, которые собираются вырубить нашу рощу, а они, пользуясь этим, загребают деньги. Э-э-эх!

И папа О-Бакэ отхлебнул несколько глотков сока. Тело его вспыхнуло золотистым светом.

— Вот он! Вот он! О-бакэ-э! — завопил кто-то поддеревом.

Папа О-Бакэ глянул вниз — там уже толпились зеваки, показывали на него пальцем.

— Вот здорово!

— Золотом сияет. Красиво!

Польщённый похвалой, папа О-Бакэ всё забыл и улыбнулся.

— А что, о-бакэ только это и могут? А больше ничего? — спросил разочарованно один из зрителей.

— Деньги заплатили. Пришли посмотреть, а тут ничего особенного.

— Примитивные какие-то о-бакэ.

Папа О-Бакэ весь покраснел — разозлился.

— Ой! Смотрите! Цвет переменил.

— Багровым стал.

А папа О-Бакэ уже не мог остановиться. Он вытянулся на всю рощу, громко захохотал и исчез.

— Ой! — закричали все.

Тут мама О-Бакэ стала залезать ледяной рукой всем за шиворот. Чичи пролетала тенью перед глазами, а О-Бакэ-тян превращался в огромный гриб и летал, переваливаясь с боку на бок.

— Ой! Страшно! — вопили люди, дрожа от страха. Они бросились бежать, а мама О-Бакэ повисла перед ними тонкой белёсой нитью.

Опомнились о-бакэ, когда летняя ночь была уже на исходе. Алело небо. Усталые о-бакэ повисли на деревьях как лоскутки.

Но что это? Кто-то радостно смеётся!

— Ха-ха-ха! Здорово сегодня заработали.

— Пойдём домой, что ли?

Ага! Смеются те, кто продавал билеты на «Летний фестиваль о-бакэ». А хозяин рощи несёт толстый, распухший от денег, портфель.

— Вот досада! — И папа О-Бакэ заплакал скупыми мужскими слезами. — Снова их взяла. Ну ладно, больше мы ни за что не станем пугать людей, — решительно сказал папа О-Бакэ.

И на другую ночь они не показались людям.

— Безобразие! Верните деньги!

— Верните, верните! — шумели зрители.

— Вот теперь посмотрим, каково вам будет, — сказал папа О-Бакэ, и сразу настроение у него улучшилось.

Но не тут-то было! Ехидно улыбаясь, хозяин рощи сказал:

— Ну, наконец-то о-бакэ устали и улетели из рощи. Теперь можно помаленьку и вырубать деревья.

Глава двенадцатая Известие из Космического центра о-бакэ

Папа О-Бакэ и мама О-Бакэ, обессиленные, сидели в Дупле. Тут же были О-Бакэ-тян и Чичи. Все так утомились, что не могли и рта раскрыть.

На небе висел тонкий месяц.

«Покажешься людям, а они воспользуются этим и деньги гребут, не покажешься — деревья вырубят. Что же делать?» — думали о-бакэ.

— Нет ничего страшнее человека! — сказал папа О-Бакэ и тяжело вздохнул.

Сколько времени прошло, неведомо, только послышался вдруг слабый, тоненький писк — будто флейта играет: пи-пи-пи!.. Нет, даже тоньше флейты.

— Что это? — вяло спросила мама О-Бакэ и вздрогнула — ей стало почему-то страшно.

Она побелела, как зола, и хотела встать, но тело не слушалось её. И тут раздался тонкий пронзительный голос:

— Говорит Космический центр о-бакэ! Вы забыли о самом важном для японских о-бакэ.

— Кто вы? — спросил, весь дрожа, папа О-Бакэ.

— Космический центр о-бакэ считает, что все японские о-бакэ впали в спячку. Только вы храбро сражаетесь с людьми. Самая важная вещь для о-бакэ — внушение. Внушение, внушение…

Голос умолк, и снова наступила тишина. Все оцепенели.

Вдруг папа О-Бакэ вскочил и пристально уставился в темноту.

— Папа, — дрожащим голосом спросила мама О-Бакэ, — кто это был? Ты слышишь, папа?

Но папа О-Бакэ молчал. Он думал.

О-Бакэ-тян и Чичн незаметно переглянулись.

Папа О-Бакэ молчал долго, потом сказал:

— Понятно.

Все в недоумении уставились на него.

— Мы — особые о-бакэ. Не из тех, что превращаются в чудища или сверкают, как огненные шары. Всё это пустяки. Мы из тех о-бакэ, которые внушают людям свои мысли. И мы забыли об этом.

Папа говорил совсем тихо, и все молчали.

— Ну и что же нам делать? — спросила мама О-Бакэ.

— Ничего. Только оставьте меня одного.

Папа О-Бакэ поднял занавес, сплетённый из паутинок, и медленно удалился в дальние покои.