Привет, красотка!

Боже мой, мелькнуло в голове у Симоны, дамочка — настоящая стерва, заставляет обращаться к себе «мэм». Неудивительно, что Эрик ее обманывает. Симона попыталась представить, как Синтия выглядит, и решила, что не очень привлекательно. Судя по голосу, она уже немолода, чуть ли не пятидесяти лет.

— Что здесь происходит? Честно говоря, Эрик, — продолжала Синтия, видимо, заметив продукты на кофейном столике и диванные подушки, разбросанные по полу, — я ожидала, что ты будешь поддерживать в доме порядок, пока я в отъезде.

— Я нормально следил за домом. Вот готовил ленч.

Симона в шкафу слышала, что Эрик говорил униженно, как побитая собака, рабски преданная хозяину. Значит, он под каблуком у жены…

— Кто такой Симон? — поинтересовалась Синтия.

— Что?! — В голосе Эрика послышалась нотка паники. — Никто, а что?

— Записка адресована Симону. — Синтия подняла со стола клочок бумаги. — Я не знаю никого с таким именем, кроме бимбо которая ведет вечерние новости.

Бимбо?! Да кем себя возомнила эта стерва? Первым побуждением Симоны было выйти в комнату и высказать этой Синтии все, что полагается, но она спохватилась, что прячется в шкафу женатого мужчины в соблазнительном неглиже, туфлях и кошачьих ушах. Пожалуй, сейчас не лучший момент заявлять о своих высоких моральных принципах.

— Нет-нет, это Симон обещал зайти, — убедительно солгал Эрик.

— Какой такой Симон?

— Приятель из школы.

Симона вздрогнула.

— Я его знаю?

— Вряд ли.

— Ладно, мне пора ехать по делам. Я зашла оставить вещи. Попрошу, чтобы к моему возвращению квартира сияла. Эрик, тебе уже восемнадцать, на следующей неделе начинаешь учебу в общественном колледже! Неужели тебя нельзя на несколько дней оставить одного без ущерба для квартиры?

— Можно, — униженно ответил Эрик.

— Я вернусь через несколько часов, — сказала Синтия. — Поцелуй маму на прощание.

Маму? Восемнадцать лет? Что происходит, может, здесь идут съемки «Телешпиона» или «Скрытой камеры»?

Услышав, как закрылась дверь, Симона выглянула из шкафа, убедилась, что опасность миновала, и вышла в комнату.

— Восемнадцать лет? — уточнила она.

Красный как рак, Эрик не знал, куда глаза девать.

— А Синтия твоя мама?

Ответа не последовало.

— Боже мой, тебе восемнадцать лет, и ты живешь с мамочкой. Господи! Да я сейчас запрыгаю от счастья. — Симона потрогала лоб ладонью.

— М-м… Ты что, с ума сошла? — обрел голос Эрик, и внезапно Симона увидела, насколько он юн.

— Я… — Симона чуть не сказала «я не сумасшедшая», но вовремя поправилась: — Я ухожу.

Натянув брюки поверх боди, она через голову надела блузку и пошла к дверям.

— А ты не спрашивала, сколько мне лет, — обиженно раздалось за спиной.

— Не спрашивала. — Симоне вдруг стало любопытно: — А что ты делал в городе поздно ночью, когда чинил мою машину? В костюме, галстуке, на «БМВ»?

— Возвращался после окончания школьной постановки, я играл капитана фон Траппа в «Звуках музыки». Ехал мимо, а у тебя проколота покрышка. Я правда хотел поменять колесо и ехать дальше, но ты мною заинтересовалась, ну, я и выдал себя за взрослого.

— А «БМВ»?

— Мамина… То есть Синтии.

— А что за историю ты наплел о жене, которая забеременела, чтобы заставить тебя жениться?

Сгорая со стыда, Эрик признался, глядя в пол:

— Не знаю, кажется, что-то подобное было в сериале «Больница».

Симона молча переваривала услышанное.

— Ладно, все в порядке. Теперь займись уборкой, пока мама не вернулась, — сказала она со смехом и пошла к выходу. — До свидания, Эрик.

Выйдя за дверь, Симона глубоко вздохнула, словно очнувшись от глубокого сна. Она встречалась с юнцом, едва достигшим совершеннолетия, буквально месяц назад окончившим среднюю школу, парнем, который не застал премьеры сериала «Факты жизни» и считает магнитофонные записи седой стариной.

«Ничего, переживем», — бодрилась Симона, входя в лифт и не замечая, что забыла отстегнуть кошачий хвост. Она так и шла с хвостом до самого автомобиля, прежде чем обнаружила, что он болтается сзади.

Пончики (продолжение)

Руби не знала, куда едет и что собирается делать, но была уверена, что обязательно что- нибудь съест. В голове образовался вихрь. Горчица, так сказать, ударила в нос: жуткая фотография на телеэкране бесповоротно подвела итог— Руби Уотерс навсегда останется Толстой Руби. Перепробовав массу диет и программ, после рекламного ролика «Тонкого и звонкого» Руби потеряла последнюю надежду. Пора перестать дурачить себя и примириться с фактом, что она всю жизнь проживет, цитируя рекламу, «толстой и несчастной».