Привет, любимая (СИ)

      Вечером следующего дня мы отправились к магазину, звонить моему отцу. И опять невезение. В очереди к автомату перед нами только четверо. Все те же Светка с Олегом и Мишка с Толиком. Вот вездесущие! Они только переглянулись между собой и вежливо уступили тете Нине свою очередь.

      Тетка затолкала меня в тесную кабинку рядом с собой. Орала она в трубку так, что ее слышала вся деревня:

      - Да... Я не знаю, что с ней сделалося... Нет, я довольна... Ну, впрямь довольна... Да, нет, это не я ж... Это она сама... Не хочет быть у меня... Володя, я тебе русским языком говорю, она завтра уезжает домой... Да... Что, я ее силой держать буду?... Нет, здорова... Да ты сам с ней поговори!

      Тетка сунула мне в руку трубку. Я вытерла со лба пот. В кабинке было душно.

      - Здравствуй, пап. ... Да, еду. Завтра...

      Мишка, который делал подозрительные круги вокруг будки, застыл, как вкопанный. Олег, Толик, Светка разом повернулись к нам и уставились на меня. И, может, пыльное стекло будки, может, вечерний свет сыграли с ними злую шутку? Но мне они показались бледными, слегка перепуганными.

      - Нет, пап. Сейчас не могу... Я все равно... Ладно... Ладно, я сказала... Приеду и поговорим...

      Вешая трубку на рычажок я тихо спросила тетку:

      - Теть Нин, можно я тебя под руку возьму?

      Она оглянулась вокруг, понимающе улыбнулась и подставила локоть. Так мы и вывалились из будки под ручку. Если у кого-то возникло желание подойти, то теперь оно было точно неосуществимо. Все подходы сознательно заминированы. И это доставляло особого рода удовольствие. Кроме всего прочего, с утра удалось осуществить план мести Толику. И целого дня, как планировалось вначале, не понадобилось. Прямо после ухода стада оказалось, что задрипанный мопед этого Крокодила остался на улице без хозяина. И рядом никого нет. Я метнулась домой. Через пять минут в бензобаке мопеда тихо растворялись четыре куска сахара-рафинада. Можно бы и два - вполне достаточно, но четыре - надежней. Влетит Толику от матери крепко. Один ремонт в мастерской займет несколько месяцев. Я уж не говорю о деньгах. Долго он будет меня помнить. Вот и все. Теперь можно уезжать со спокойной совестью.

      Дома тетя Нина сказала мне:

      - Слышь-ка, Александра, сядь. Поговорим.

      Я села и уставилась на нее. Опять, что ли начнем выяснять отношения?

      - Ну, с какого дурика ты чудишь? - устало проговорила тетка. - Я ить не дура. Я вот в будке-то постояла, так все и поняла.

      - Да не все ты поняла, теть Нин. Не могла ты все понять.

      - Пусть не все, а тоже не слепая. Ты плюнь на него-то. Плюнь. Мало ли парней вокруг?

      Я молчала. Как ей объяснить то, что не могу объяснить самой себе?

      - Вон Рыженький, - опять завелась тетка. - Как его? Мишка, что ли? Ну, Соколихи внук. Так котору неделю возле нашей калитки отирается. А что? Он парень видный. По нем у нас много девок сохнет. И бабы. Молодые которые. А на этого своего плюнь!

      - Да на кого? - я сделала вид, что не понимаю.

      - На Олега своего! Тьфу! Цыган он и есть цыган бессовестный.

      - Ты за что на него взъелась-то?

      - А так... - разозлилась тетка. - И ненашенские они. Пришлые.

      - Как пришлые? - уже по-настоящему не поняла я.

      - А вот так, - пояснила она. - Бабка их, Люба, - беженка. К нам ее во время войны определили. На постой к Калмыкову Витаське. Она у них после войны полдома купила. Работала на номерном заводе. Отсюда в город моталась. Муж у нее в сорок третьем погиб, у Любы... А Мишка наш, коренной. Сама знаешь, Кузнецовых здесь полдеревни.

      Ничего себе, аргументики. И чего это она так за Мишку переживает? Не родня, вроде. Я встала и прошлась по комнате. Остановилась возле ходиков, поправила шишку-маятник.

      - Да Рыжий твой тоже мне веселую жизнь устроил.

      Я не ждала от тети Нины такой реакции. Она расширила глаза и медленно прикрыла рот рукой. Меня зло разобрало. Хорошо же она обо мне думает.

      - Не таращься на меня так. Ну, чего уставилась? Все у меня в порядке. Не вру. Никого к себе не подпускала. Я - о другом.

      Тетя Нина с шумом перевела дыхание. Ишь ты, как испугалась. А если бы мы с Рыжим... того? С ума бы сошла?

      - Ну, как знаешь, - загрустила она. - Тебе виднее... Езжай, конечно. Только я к тебе, Александра, вроде уже и попривыкла. Скучно одной-то будет.

      - Ой, разнюнилась, - мне не хотелось признаваться, что и я к ней привязалась. - Ты лучше к нам приезжай.

      - А что? - оживилась тетя Нина. - И приеду. Не прогонишь тетку? Чай, родная.

      - Будет тебе сопли распускать. Давай-ка напоследок в картишки перекинемся.

      И мы до ночи резались с ней в подкидного дурака.

      В половине одиннадцатого в дверь на терраске кто-то постучал.

      - Слышь, Александра, выдь, посмотри, кого там черти в такую поздноту носят?

      Я вышла на терраску, зажгла свет и открыла дверь. Вот это сюрприз. На ступеньках собственной персоной стояла Светик. Как же это она пришла, и корона с головы не упала?

      - Поговорить надо, - сказала она высокомерно.

      - И о чем? - холоднее интонации у меня никогда не выходило.

      - О том, что вчера было.

      - Зачем?