Привет, любимая (СИ)

      - Ничего-то ты не знаешь, чудак! Это же надо быть настолько слепым, чтобы ну ничегошеньки не видеть! Да я же люблю тетя, как последняя дура!

      Рыжий замер. Я почувствовала, как напряглось у него плечо.

      - Что ты сказала? Пожалуйста, повтори еще раз, - попросил он.

      - Я люблю тебя, как последняя дура!

      - А почему, как последняя дура? - опешил он, медленно поворачиваясь ко мне.

      А синячищи-то, синячищи под глазами! И бледный какой!

      - Потому что все твои выходки прощаю... и буду прощать, - вздохнула я.

      - Аля! - кажется, он не очень-то и верил мне.

      - Что, Аля? Что, Аля?

      - Тебе холодно? Ты замерзла? Ты вся дрожишь, - неожиданно сказал Рыжий.

      Только заметил! Я кивнула. Он сгреб меня своими ручищами и прижал к себе. Ох! Как хорошо! Как тепло! Как спокойно!

      - Где ты была? Я тебя везде искал. Тетя Нина чуть с ума не сошла. Сказала - ты гулять пошла. Я все объездил...

      - Так это твой мотоцикл стрекотал сто лет прямо над ухом?

      - Мой. А где ты пряталась?

      - На роднике.

      - Зачем? Что ты там делала? - удивился он, - Смотри, как промерзла.

      - Я тебя вспоминала...

      Он потерянно улыбнулся и дотронулся губами до моего виска.

      - Ну, чего ты дурака валяешь, - меня взяла досада. - Думаешь, три года назад тебя просто так, из мелкой мести, попросили поцеловать? Я же тогда всю дорогу до самого родника изобретала различные поводы... Никак не получалось тебя спровоцировать. Пришлось просить открытым текстом... Боялась, не поддашься ни на какие уговоры. Ведь у родника ты даже пальцем не пошевельнул.

      Рыжий глубоко, с облегчением вздохнул и еще крепче прижал меня к груди. Кажется, пришло все-таки время сказать ему правду.

      - Да я влюбилась в тебя в одну секунду. Тогда, в овраге... Ты только мне в глаза заглянул - и все... Знаешь, как я жалела, что ты тогда свою хваленую настойчивость не проявил?

      Я действительно сказала Рыжему правду. Ту самую, от которой так долго бегала сама. Он в овраге заглянул мне в лицо. Я увидела веселых чертиков в ледяных лужицах его глаз, тонкую золотистую россыпь веснушек на щеках. И влюбилась тут же. Без памяти. Раз и навсегда. Как же я плакала по ночам, когда все-таки уехала в город. Как мечтала о случайной встрече. Хотя бы где-нибудь в толпе. И как счастлива была, когда он нашел меня. Так неожиданно. И был так решителен. Я вспомнила: он захлопнул за собой дверь, погасил в прихожей свет, и мы целый век не отрывались друг от друга. А потом он прошел в комнату и спокойно сказал:

      - Постели постель. Я не хочу, что бы мы, как мелкие шкодники, жались в коридоре. Это слишком серьезно. И пусть у нас все будет по-настоящему.

      У нас и было все по-настоящему. Мы никуда не торопились. Ничего не стеснялись. И ни о чем другом не думали. Помню, мы стояли в темноте возле постеленного на ночь широкого отцовского дивана. Раздетые. И молчали. Готовились к чему-то неизвестному. Помню первые робкие прикосновения и ласки. Помню все слова, которые мы сказали друг другу в ту нашу первую ночь.

      Мишка взял в ладони мое лицо:

      - Алька! Мы с тобой натуральные дураки! Только последние дураки могут так запутаться.

      - Ага, - вдруг всхлипнула я, неожиданно даже для самой себя.

      Вот они - слезы. Пришли, наконец. Главное, вовремя. Только их нам с Рыжим теперь и не хватало.

      - Алька! Давай сначала? Я только сегодня вернулся из армии. И ничего у нас еще не было: ни ссор, ни обид...

      - Давай, - робко согласилась я.

      Глаза у Мишки потеплели. В них запрыгали знакомые чертики.

      Большие, теплые руки легли мне на плечи. Призрак цунами замаячил где-то очень близко.

      - Привет, любимая! - сказал Рыжий и наклонился ко мне.

Часть III

       "Ох, Рыжий!.."

      Чай был теплый. Не горячий и не холодный, а именно теплый. Такой, как я любила. Наконец-то Светка стала признавать за мной право иметь собственные пристрастия. Да и пора бы уже. Вроде, выросли ...

      Мы сидели у Светки в ее роскошной девятиметровой кухне. Не кухня, а танцзал какой-то. И обсуждали самое невероятное событие в ее жизни. В Светкиной жизни, разумеется. Она собиралась замуж.

      Накануне она позвонила мне на работу.

      - Алька! Ты что делаешь завтра?

      - Стираю рабочие халаты мужа. Он приволок домой сразу пять штук. И пару штанов.

      - Каких штанов? - не поняла Светка.

      - Операционных.

      - А ... знаю ... Зелененькие такие?

      - Ну да.

      - Слушай, а ты не можешь отложить это грязное дело на послезавтра?

      Светка была явно перевозбуждена. Это просто сквозило в ее голосе.

      - А послезавтра мне везти тетю Нину в клинику.

      - Ой, я и забыла, - спохватилась Светка. - Ну, как там она?

      - Да ничего ...

      Мне было совершенно ясно, что Светке бесполезно сейчас рассказывать о своих проблемах. Она просто не в себе.

      - А что, собственно, случилось?

      - Ой, такое, такое ... Приедешь - расскажу!

      - Одной приезжать или с Рыжим? - поинтересовалась я.

      На какое-то мгновение в трубке установилась тишина, как будто Светка запнулась. Затем она уже медленнее, чем раньше, проговорила:

      - Нет, приезжай, пожалуйста, одна.

      Я весь вечер ломала голову, что такое могло у нее произойти? Потому была немного рассеянна. Тетя Нина, которая после перенесенной операции почти не вставала с дивана, заметила с раздражением: