Привет, любимый

– Ой, простите, я уже выходил из метро, но, знаете, я так не могу. Ничего, даже если вы меня не слушаете, но я должен сказать. Уверен, у вас большое горе, я это чувствую. И знаете – мне искренне жаль. Господи, мне так жаль, что подобные вещи случаются. Я привык всю жизнь молчать, ждать, пока попросят о помощи. Ждать, пока кто-то будет нуждаться в моей помощи. Я устал, и я буду стоять здесь с вами, пока вы не придете в себя. Каким бы не было ваше горе, знайте, я хочу вам помочь. И мне все равно, даже если я не смогу. Я буду пытаться. Наверно, я нуждаюсь в этом больше вас, – к концу своей речи он уже говорил поникшим голосом, будто ему было стыдно в этом признаться.

– Что? Как ты здесь…? – спросила она в недоумении.

– О, слава Богу, вы ответили. Я Артур, мы с вами уже не в первый раз едем в одно и то же время в метро и выходим на этой станции, как ее там…

– Щелковская…

– Да, точно. Вы помните…

– Вынуждена помнить, – ответила она, уставившись своими пустыми глазами на него.

– Ох, вы можете рассказать мне, что произошло. Вам станет легче, обещаю. – Он был искренен в своем желании помочь. И слишком устал с этим жить. Из головы никак не хотела вылетать мысль о том, что это судьба. Что это шанс всей его жизни – вновь встретить ее, и исправить свою ошибку.

– Не думаю, что тебе нужно слышать об этом, – холодно ответила она.

– Знаете, когда-то очень давно…, – начал он, присаживаясь напротив нее на свободное сиденье, которые здесь были свободны все.

– Так вот, когда-то очень давно я, так же, как и сегодня, ехал в метро. Я был совсем юный, недавно приехавший в город, весь такой амбициозный, уверенный в себе. И был у меня всегда принцип – помогать людям лишь тогда, когда они просят об этом. Были на то основания. Думаю, лучше будет не вдаваться в подробности. В общем, я придерживался этого принципа. Однажды возникла такая ситуация. Я возвращался с работы на метро и решил сесть в самый последний вагон. Я сидел, примерно там же, где сейчас сидите вы и просто смотрел в окно. Мое внимание привлекло отражение в стекле. Это была молодая девушка, с заплаканными красными глазами. Она была так красива и так нуждалась в поддержке. Понимаете, ей было очень больно. Я чувствовал это. Я смотрел на нее и не мог себя заставить подойти и поговорить. Боже, просто подойти и хотя бы взять ее за руку. Показать ей, что она не одна в этом чудовищном мире. Дать немного тепла… Вместо этого, я просто смотрел, пока она не повернулась и посмотрела мне в глаза. Ее взгляд. Я помню его. Я постоянно вижу его перед глазами. Когда работаю, ем. Не важно, чем я занят, он всегда передо мной. К сожалению, я его помню, и никогда ни с чем не спутаю. В общем, она покончила с собой. Я узнал об этом в новостях, пару дней спустя. Я не простил себя за свой холод и нигде не смог найти покой. Я перестал что-либо чувствовать. До этого момента. Не знаю, реальны вы, или же это галлюцинация, но это вы, та девушка. И это ваш взгляд. Простите меня. Знаете, то, что случилось тогда… Скорее всего в новостях была какая-то ошибка или еще что-то. Но вы вновь передо мной и вы живы. Не знаю, в общем, не важно. Позвольте мне помочь вам.

– Артур.

– Да? – ответил он, готовый расплакаться.

– Я так тебя часто вижу, Артур, – сказала она, и ее голос звучал безжизненно.

– Не понимаю тебя… вас.

– Артур, прошу тебя, перестань, – продолжала она.

– Но я правда не понимаю…

– Ладно. Так и быть. Прошел год, Артур. Ровно год. День в день. Ровно год, как я одна. Ровно год, как я вижу тебя. Но не такого реального, как сейчас. Обычно ты, эм…, какой-то слишком воображаемый что-ли. Разве это важно, ведь ты для меня любой важен. Правда. Мы постоянно говорим с тобой. Это не физический разговор, нет. Он тоже всегда только со мной. Скорее не разговор, а те слова, что я не сказала тебе, как будто бы мне кто-то давал гарантию, что я успею. Я говорю об этом теперь тебе, о Артур из моей головы.

– Я не понимаю…

– Стой, Артур. Позволь мне закончить. Ведь теперь у меня есть куча времени, чтобы все поведать. И ничто не мешает нам быть вместе. «Щелковская»… Помнишь эту станцию, Артур? Здесь все началось… Я сидела напротив тебя, вся в слезах. У меня в тот день умер отец – единственный любимый человек, который у меня был. Не было ни единой причины продолжить оставаться в этом мире. Ни единой. Но все же, одна нашлась. И звали эту причину Артур. Ты подошел и успокоил меня. Сел рядом и взял за руку. Ничего не говоря, просто сел рядом и взял за руку. Так забавно. И мы так и проехали до конечной, пока голос не объявил: «Станция «Щелковская». Конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны». Помнишь? Помнишь, что было затем, Артур? Я помню. Скажи мне, Артур, что лучше? Умереть в твоей истории, покончив жизнь самоубийством или быть живой в своей, где нет тебя? Тебя, Артур. Мой любимый и заботливый. Но знаешь, твоей истории нет, как и нет тебя уже. Есть лишь мой больной рассудок, пытающийся воскресить тебя в своем умирающем мозге.

– Нет нет нет. Я ничего не понимаю. Это какой-то бред.