Привет, моя Аварийная (СИ)

Она, почему-то, не отвечает, просто устало закрывая глаза. Почему? Раньше, пока не трахнешь как следует, она не останавливалась, провоцируя до последнего. Именно поэтому?

И у меня ноет все внутри от понимания этого факта. Не хочет меня больше...

Возвращаюсь за коробкой. Ставлю ее на стол.

- Вперед.

Вопросительно поднимает бровь.

- Наряжай свою ёлку.

Достаю из холодильника шампанское, бокалы, из закуски только яблоко и сырная нарезка. Набираю пиццерию — не берут. Суши — не отвечает. Кулинарию… Та же история! Новый год, да.

Режу яблоко на сырную тарелку. Забираю бокалы и бутылку.

Составляю все на стол. Наши кольца так и лежат там. Одно в другом.

Да, я не умею говорить. Не в принципе. Хреново получается именно с ней. И нам нужно расслабиться. Выпить. Открываю бутылку. Она с тревогой наблюдает за мной.

- Что? - разливаю шампанское в бокалы. - Обычное шампанское. Хорошее. Травить не собираюсь. Так придушу, если вдруг...

- Я не буду.

- С новым годом…

Чокаюсь об ее бокал. Выпиваю. Меня передергивает от вкуса. Не очень я шампанское…

Бокал не трогает. Мне уже сейчас хочется придушить ее и залить силой. Не по-настоящему, конечно. Это просто порыв. Опять издевается...

Достаю повестку в суд. Кладу перед ней.

Кольца, повестка… один бокал пустой, второй нетронутый.

Я смотрю на это все, и, наверное, моя крыша начинает подтекать. Почему-то рядом с ней всегда так, а сейчас особенно.

- Наряди елку, Яна, - не то чтобы я не понимаю, что это бред... - У нас семейный праздник.

Ее лицо болезненно вздрагивает.

- Она лежит на полу.

- От этого она не перестает быть елкой.

Открывает коробку, вытряхивает все сверху на ёлку. Потрошит гирлянды, конец с вилкой протягивает над столом, втыкает в розетку.

- Это что? - киваю я на елку.

- Авангард. «Я так вижу».

Гирлянды медленно мерцают, пряча за своими огоньками остальной хаос. Почти что сказочно.

Ладно. Пусть будет. Всё у нас через... авангард. И елка под стать.

Так…

Мне нужно сейчас сделать очень сложную, противоестественную для меня вещь. Но если я не сделаю это, со мной случится кое-что еще более противоестественное - ее не будет рядом. Совсем.

Встаю...

Медленно опускаюсь перед ней на колени. Ее глаза начинают увеличиваться. Я не могу прикасаться, и поэтому моя рука просто ложится рядом с ее.

Я не знаю, за что… Мне не за что. Но я видел, как на секунду с нее слетела маска тролля, и там, под ней, она плачет. Так, как будто бы есть, из-за чего. А значит, мне нужно...

- Яна… - хриплю я. - Прости меня…

Не знаю, чего я ожидал от этого. Но что-то идет не так. Я чувствую, как ее сносит. И ненависть ее чувствую, и разочарование, и отвращение.

Ее рука медленно отползает от моей, как будто я чем-то заражен.

- Если ты еще раз посмеешь извиниться… Я плюну тебе в лицо.

- Да за что?! - срывает меня. - Я не знаю, что тебе там наглючило… Но ты знаешь меня. И ты знаешь НАС. Неужели ты думаешь, что я стал бы с кем-то...

- Заткнись, Арчи. Мне неинтересно.

- Не прикасался я к Карине, и ни к кому другому тоже.

- Мне все равно.

Да, бл*ть, ДА! Я готов извиняться, оправдываться, обсуждать, договариваться, обещать! Что тебе еще нужно, что?!

- Я же НИЧЕГО не сделал.

- Не сделал. Больше не хочу иметь с тобой ничего общего. Открой дверь. Я хочу уйти.

Что за ахинея? - встряхиваюсь я.

Она пытается встать с кресла.

- Сидеть, - толкаю обратно.

О чем ты? - вглядываюсь в нее.

Она смотрит на меня так, как будто бы я обязан быть в курсе.

- Мне нужно в ванную… - отстраняюсь, позволяя ей встать.

Пять утра…

Достаю белье, застилаю диван. Убираю ее плед. Ухожу на кухню.

Люди говорят: утро вечера мудренее.

Я курю и жду, пока она ляжет.

И минут через сорок возвращаюсь.

Спит. Ни с краю, ни у стены. Ровно посередине. Под пледом. Мое одеяло и подушка — на кресле. Такой вот месседж.

Я могу разложить кресло и лечь. Но я не буду этого делать. С чего вдруг?

Забираю одеяло и ложусь рядом, притягивая ее за талию к себе.

Молча и остервенело пытается расцепить мои руки.

- НЕТ.

Я чувствую, как на моих кистях появляются содранные ее ногтями борозды. Перехватываю ее кисти, зажимая одной рукой, второй держу за талию. Пальцы чувствуют шрам. Они в правильном месте, наконец-то, мои пальцы.

- Спи.

Мы замираем, я слушаю ее дыхание. Оно такое, словно она рыдает. Но она не рыдает. Прикасаюсь пальцами к ее щекам, они сухие.

- Спи… - отпускаю руки, закрывая ладонями ее живот.

С усилием всовывает свои ладони между собой и моими. Замирает.

Спи, Яна, пожалуйста… Спи. Здесь. Со мной. «Как новый год встретишь...»

Гирлянды мерцают. Почти что праздник. С новым годом, Арчи, с новым годом.

Когда ее вырубает, и она расслабляется, спим мы почти как раньше, переплетаясь телами. Это тепло. Очень. И внутри меня практически расслабляется давно завязавшийся болезненный, удушающий узел.

Может, это и не очень уместно сейчас, но мое тело, чувствуя ее запах, сходит с ума, атакуя мозги горячими снами. Месяц я не прикасался к ней…

Я «голоден» до горячих обмороков. И мой член требовательно вжимается в ее бедро. Она спит, но дыхание ускоряется. Тоже снятся горячие сны?

Прижимаюсь губами к ее шее.