Привет, офисный планктон!

Плутарх сказал: «Нет зверя свирепее человека, если к страстям его присоединяется власть». Эта женщина, которой довелось оказаться у власти, добившись её грязными и унизительными способами, теперь всячески унижала нас за свой позор. Втаптывая нас в грязь, она переставала чувствовать себя ничтожной и никчёмной, ведь по большому счёту, кроме этой самой должности у неё ничего не было. Да, у неё имелась семья и даже двое детей, но как-то в самом начале её появления в нашей Корпорации, когда Воронова ещё не успела так дистанцироваться от нас и даже иногда могла поговорить за жизнь, она поведала женской части нашего отдела, что муж изменяет ей направо и налево, и потому она даже не следит за его похождениями, довольствуясь лишь статусом замужней женщины. Сын Вороновой, едва тому исполнилось восемнадцать лет, вообще ушёл из дому и перестал общаться с матерью, что лично для меня совершенно неудивительно. И единственный член семьи, который ещё не отверг её, это малолетняя дочь, которая всё своё время проводит с няней, и которая, в силу возраста, ещё не способна понять, каким человеком является её мать и как бесчеловечно она поступает с другими людьми. Со временем, вероятно, Воронова пожалела о своих откровениях и, может быть, именно поэтому она стала относиться к женской части нашего коллектива гораздо хуже, чем к мужской, хотя все мы честно хранили её тайны, даже если она этого и не заслуживала.

Дома я поведала своим детям и мужу о том, что за дурдом творится у нас на работе, и что теперь нам необходимо отпрашиваться у начальства, прежде чем сходить в туалет, и мой маленький сын сказал:

– Мама, а если захочется пукнуть, то тоже необходимо отпрашиваться?

А я не смогла ответить на вопрос сына, потому что сама не знала, под какую категорию подпадает эта ситуация, какой бы простой и в то же время абсурдной она не казалась.

Глава 54 о том, что даже отпуск не в радость, когда начальство ни на минуту не оставляет тебя в покое

С появлением в нашем коллективе Вороновой отпуска стали непозволительной роскошью. Она официально запретила во время отпуска куда-либо уезжать, даже в соседнюю область, для того чтобы мы всё время были с ней на связи и в любой момент могли приехать на работу. То есть теперь наши отпуска фактически превратились в фикцию, так как в любой день тебя могли вызвать на работу и продержать допоздна, и никакой компенсации либо дополнительного выходного дня за это не полагалось.

В ответ на наше возмущение Воронова всегда заявляла одно:

– Я никого здесь не держу! Не нравится – увольняйтесь!

Жаловаться на самодурство начальницы нам было некуда, так как руководство Корпорации полностью одобряло политику Вороновой, а ей только того и было нужно. Поэтому когда подошло время моего нового отпуска, я уже ничего не планировала, надеясь в это время заняться хотя бы домашними делами и привести в порядок квартиру, уж коли на большее я не могла рассчитывать. Тем более что Воронова сразу заявила, чтобы я забыла о возможности отгулять весь отпуск полностью.

И вот в один из первых дней моего официального отпуска мы с сыном вечером отправились гулять. Свекровь уехала на несколько дней к младшей сестре, которая жила в области, чему я только обрадовалась, так как теперь не нужно было делить кухню и ванную. Муж предупредил, что задержится на работе, и чтобы я ложилась спать, не дожидаясь его. И я рассчитывала провести этот вечер с детьми за чтением книг и другими незатейливыми развлечениями, чтобы наверстать тот недостаток общения с сыном и дочерью, который я испытывала весь последний год, пропадая с утра до ночи на работе.

Было уже начало седьмого, и тут я почувствовала, как вибрирует мобильный телефон, лежащий у меня в кармане. Сердце неприятно кольнуло, и, исполненная дурных предчувствий, я достала телефон. На дисплее высветилась фамилия «Воронова», и ничего хорошего это не предвещало.

– Да, – произнесла я в трубку телефона.

– Мещерякова, завтра к девяти утра ты должна быть на работе, – отчеканила Воронова, как всегда забыв поздороваться.

Я тут же вспомнила о процедуре электроэпиляции, на которую была записана (ведь когда ещё мне заниматься своим внешним видом, как не в отпуске!), и потому ответила:

– Утром я не смогу приехать на работу. У меня свои планы на это время.

В ту же секунду я услышала злобное пыхтение в трубке.

– Значит, отменяй свои планы.

– Не могу, – настойчиво произнесла я, помня об уплаченных деньгах.

– Что значит «не могу»? Ты с кем разговариваешь? Я – твой начальник! И я приказываю тебе завтра в девять утра быть на рабочем месте, если, конечно, ты не хочешь быть уволенной по выходу из отпуска.

Да, если Воронова перешла на угрозы, дело было плохо. Но и я не собиралась так просто сдаваться и потому решила сначала поговорить с начальницей по-хорошему, объяснив свою ситуацию.