Привет от верблюда

Пока мы летели до Астрахани и потом добирались до Аральска, Алешка успел изучить по учебнику географии многое. Он даже понял разницу между флорой и фауной. И пришел в восторг от своего открытия:

– Дим! Флора – это, оказывается, все, что растет и цветет, понял? А фауна – это все, что бегает, прыгает, плавает, летает, ползает. И кусается.

– Ну и какая флора в пустыне? – спросил я, чтобы он отвязался.

– Бедная, – вздохнул Алешка. – Одни аксакалы.

– Саксаулы, – с усмешкой поправил папа. – Они не бегают и не кусаются. Так же как и аксакалы.

…В Аральске папа задержался на несколько дней. Ему нужно было обсудить какие-то секретные проблемы с местными коллегами из милиции, а потом слетать в какой-то маленький городок Джусалы и в поселок Вейск. Это ведь мы с Алешкой летели любоваться флорой, фауной и миражами. А папа – по служебным интерполовским делам.

– Встретимся в Вейске, – сказал нам папа, прощаясь, – а оттуда – в пустыню, на место раскопок у древнего мавзолея Тенгиз-кара.

Оказывается, вокруг этого памятника старины работали археологи и случайно наткнулись на замаскированный тайник, который устроили современные международные преступники. Что там обнаружилось в этом тайнике, папа и сам еще толком не знал. А может, просто не имел права рассказывать даже собственным детям. В общем, он связался по рации с археологами, попросил их о нас позаботиться, а сам остался в Аральске, чтобы выяснить для следствия еще какие-то важные и тайные детали.

Местный майор милиции отвез нас с Алешкой и со всеми нашими личными вещами (кошелкой для змей, набитой банками для тарантулов) в местный аэропорт.

Ну, это только название такое – аэропорт. На самом деле это было чистое поле, заросшее мелкой флорой вроде травы. Оно даже огорожено не было. Там стоял только длинный сарай с пыльными окнами, который назывался гостиницей, и будочка с диспетчером. Над будочкой торчал высокий шест, а на нем болтался какой-то полосатый мешок вроде большого сачка.

– Это колдун, – объяснил нам майор, вылезая из машины.

– А чего он колдует? – с опаской спросил Алешка. – Вредность какую-нибудь?

– Как раз наоборот. Летчику, когда он сажает самолет или поднимает его в воздух, нужно знать направление и силу ветра. Вот этот колдун и показывает, откуда дует ветер и с какой силой. Все понял?

– Не все. Зачем он такой полосатый? Как зебра раскрашенный.

– А это чтобы его лучше было видно. У нас здесь знаешь какие бури бывают песчаные? Даже солнце в небе теряется. Пассажиры тогда в гостинице прячутся. И сидят там много дней.

– А едят кого?

– Варанов. Они вкусные.

Алешке это понравилось: оказывается, не только вараны людей едят, но и наоборот бывает. Во время песчаных бурь.

– Ну все, пацаны. Вон ваш самолет. Валяйте на посадку. Счастливого полета.

И мы побрели по высокой траве к самолету, гремя в маминой сумке пустыми банками из-под варенья, в которых еще не было ни тарантулов, ни пауков.

Самолет был маленький, смешной, чем-то похожий на кузнечика – зеленым цветом, наверное. Он стоял в высокой траве, раскинув крылья и задрав курносый нос, словно прикидывал – куда бы ему прыгнуть.

Пилот распахнул дверцу, сбросил трап и весело заорал:

– Прошу занимать места, граждане пассажиры!

Граждан пассажиров было немного: мы с Алешкой, какой-то лысый худой дядька в совершенно мятом белом костюме и с таким же мятым, но черным портфельчиком, еще трое каких-то геологов: двое здоровенных, с огромными рюкзаками, а один так себе, мелковатый. Но шустрый. Он первым вскарабкался по трапу на борт кузнечика, занял самое лучшее место, поближе к кабине пилота, и поставил между ног брезентовый чехол (наверное, с удочками), в котором что-то звякнуло.

За ним забрались в горячее нутро самолета и мы. Это нутро было очень простенькое. Впереди – кабина пилота, даже без дверцы, вдоль бортов – две деревенские лавочки. А в хвостовом, багажном отсеке – железная бочка и большой брезент, скатанный в рулон, длинные трубы, вроде водопроводных, и еще какие-то железяки. Даже помятое ведро без дужки.

Пилот захлопнул пассажирскую дверцу и запер ее на задвижку, совсем как у нас на даче, в туалете. Потом он прошел в кабину, уселся в кресло и, обернувшись, весело заорал:

– Ну что, граждане, полетаем, что ли?

Тут лысый дядька сорвался со своего места и спросил:

– А когда будут выдавать парашюты?

– А никогда, – засмеялся пилот. – Главно-дело – парашюты у меня кончились. Да и не нужны они – мы низко летаем. Тыща метров над уровнем моря.

Лысый дядька сел на лавочку и задумался: много это или не очень. И почему у этого бравого пилота кончились все парашюты? Неужели он не высаживает своих пассажиров как положено, а сбрасывает их с тыщи метров на парашютах?

Взревел мотор, самолет дрогнул и медленно пополз, приминая колесами высокую траву, к взлетной полосе.

Взлетная полоса ничем не отличалась от остального поля – только трава на ней была пониже да виднелись кое-где следы от самолетных колес.

Кузнечик приостановился. Пилот громко сказал в микрофон:

– Вася, давай взлет. Борт двенадцать. Спасибо.