Привет от Вещего Олега

— Что ты делаешь?! Мне говоришь, чтобы я ничего не трогала и лишних движений не делала, а сам! А вдруг она там и сидела? Было бы мне тут — «из мертвой главы гробовая змея»! — Заорала я не своим голосом.

Словно иллюстрируя мои слова, злосчастное ведро еще раз крутанулось и остановилось, открыв нашему взору многозначительный символ — череп и перекрещенные под ним кости, неуклюже намалеванные белой краской на боку.

Я с удивлением воззрилась на этот сомнительный шедевр. Конечно, в деревне сотни старых ведер, но вот именно ату рухлядь я точно видела не раз; в этом ведре носили картошку в студенческую столовую рядом с крепостью! А совсем недавно зловредные кадеты, узнав, что такая, прямо скажем, негигиеничная посудина используется для транспортировки продукта питания, пусть и нуждающегося в чистке, изобразили на ней костяк, подражая маркировке емкостей с ядами. Это была своеобразная форма протеста против качества картофельного пюре в столовке. Пока я вспоминала все это, Иван, не знавший таких подробностей и крайне удивленный столь необычной росписью, рассматривал ведро со всех сторон. Его реакция на мои слова была странной: сначала он посмотрел на меня, потом на ведро, потом резко выпрямился:

— Клава! Да ты, похоже, сообразила все правильно!

— Ты это о чем? — Осведомилась я, подходя ближе.

— «Из мертвой главы гробовая змия шипя между тем выползала». Я думаю, что она как раз р и была в этом ведре, но только не сейчас, на этот счет ты зря боялась, а несколько часов назад, когда Олега укусила. — Сразил он меня ответом. — Видишь, на боках внутри след, он хорошо виден, потому что ведро грязное, по бокам земля налипла? — Он показал мне на полоску, в одном месте, как будто кто–то с силой провел пальцем или, скажем, толстой проволокой. — Как–то неуважительно отнеслись к этой рептилии, даже посудину не помыли! — Он попытался мрачно пошутить, потом снова присел и принялся с интересом исследовать дужку ведра.

— А зачем она туда попала? — Спросила я, наблюдая за его действиями.

— А вот на этот вопрос ответит следствие, — сказал Иван неожиданно серьезно, после чего вытащил мобильник, набрал «02» и коротко сообщил, что обнаружил труп молодого человека в таком–то месте.

— Скоро прибудут, — сообщил он, завершив переговоры. — Попросили не уходить пока. И ничего не трогать. Придется еще понятыми быть. Правда, такого амплуа в моей карьере еще не было. Так что для полноты впечатления…

Какое еще следствие, Вань, у тебя профессиональная деформация! — Вырвался у меня вопль отчаяния. — Это же укус змеи, несчастный случай! У нас Уголовный кодекс змей не карает! Как и всех прочих животных! — Добавила я для убедительности, вспомнив, как Шестопалов не хотел возбуждать дело против собаки.

— Не нравится мне этот несчастный случай, — ответил Иван спокойно.

Оперативной группе, прибывшей по нашему вызову, случай тоже не понравился, хотя судмедэксперт, женщина средних лет, тоже пришла к выводу, что смерть Олега наступила от укуса змеи. Внимательно осмотрев все вокруг, они согласились и с Ванькиным предположением о том, что змея не сама приползла и что–то не поделила с покойным, а зачем–то была в ведре, затянутом, скорее всего, той самой рубашкой с конями — на это указывали несколько тоненьких порванных ниточек и обрывки скотча у края. Следы скотча были и на рубашке. Вкупе со следом внутри — менты тоже сочли, что он мог быть оставлен чем–то тонким и упругим, напоминавшим змеиное тело — они наводили на вполне определенные размышления. Веру в несчастный случай подтачивало и слишком высокое положение укуса — не особенно понимая в герпетологии, оперативники согласились с рассуждениями моего мужа о том, что при случайном контакте испуганная змея может поразить конечности, но не верхнюю часть плеча. А вот если змея сидела в ведре, а Олег наклонился над нею, то при таких обстоятельствах рептилия как раз и могла укусить именно в плечо. Против версии о несчастном случае говорили и улики. В левой руке парня было зажато несколько белых с черным ниточек, которые вполне могли быть частью белой рубашки. Что было совсем уж странно; если вспомнить, что саму рубашку мы с Иваном нашли на теле — предположение о том, что человек сначала судорожно рвал ее, а потом спокойно прикрылся и заснул, было бы совсем уж несуразно. Вывод напрашивался сам собой: рубашку положил кто–то другой, и не исключено, что если не на труп, то на остывающее тело. А раз этот другой не оказал Олегу никакой помощи и даже не вызвал врачей, то как минимум оставил человека в опасности, что тоже является уголовным преступлением. Разжав ладонь умершего, судмедэксперт обратила внимание на рыжеватые пятна на его пальцах — по всей видимости, от ржавчины. Врач предположила, что Олег мог так испачкать руку, если, открывая ведро правой рукой, левой придерживал его сбоку. А характер складок на смятой ткани вполне совпадал с контурами ведра и вероятным узлом.

Когда прибывший Шестопалов посвятил меня во все эти дедуктивные подробности, я не удержалась от удивленного вопроса: