Привет от Вещего Олега

— Да вот хотел попросить об одном одолжении. Может, согласишься взять пару недель отпуска и поехать со мной в Старую Ладогу? Просто мы пригласили туда одного иностранца, профессора Тунхольдта из университета Турку, он большой специалист по реконструкции, уже лет десять постоянно трудится в Помпеях и в реставрации кое-что понимает, я давно хотел с ним поработать. Конечно, на раскопе мы по-английски поговорим, а вот жить ему придется в частном секторе — сама знаешь, отель для иностранцев там еще не построили, а сельские жители у нас хоть и очень хорошие люди, но языкам не обучены. Вот мы и стали искать для него переводчика. А ты как раз…

А я как раз в свое время окончила филфак и до недавних пор работала синхронистом с четырех языков, включая подходившие дяде Мише итальянский и шведский — пока не получила повышение. Естественно, я согласилась: поездка в археологическую экспедицию показалась весьма заманчивой, тем более, что я и раньше, случалось, помогала дяде. Как раз в этот момент в комнате снова появилась Мила; услышав разговор о моей поездке, она объявила:

— О! Прекрасно! Я тоже поеду. — И встала в выразительной позе в центре помещения. Стало понятно, что от своего намерения она уже не откажется, а мне следует смириться с этой ложкой дегтя в предстоящем интересном отпуске.

Отпуск я получила легко — мой начальник Юра, по совместительству мой же бывший ухажер, а теперь — зять дяди Миши и муж его дочери Лизы, отнесся с большим уважением к необходимости крепить научные связи и благословил меня на поездку. Кстати выяснилось, что Лиза уже сняла себе дачу в Старой Ладоге — и в моей душе зародился план по избавлению от Милы. Хотя бы временами.

Через четыре дня я встретила финно-шведа на Ладожском вокзале и, показав ему город, на следующее же утро повезла к месту экспедиции. Арне был худощав — как большинство шведов, высокого роста, очень интеллигентного вида и немного застенчив. Ему было 46 лет, он много трудился на раскопках в Помпеях и запатентовал несколько интересных технологий реставрации и идентификации находок. Списавшись с дядей Мишей и его другом, профессором Северовым, он предложил им попробовать применить его метод в наших условиях и с этой целью прибыл на берега Невы и Волхова.

Машину водить я до сих пор не научилась, и к месту нас доставил Макс, который довольно быстро выяснил, что в помощь археологам направлена группа юных милиционеров — воспитанников Кадетской школы Интерпола, недавно открытой в нашем городе. Руководил этим вполне богоугодным заведением бывший начальник моего брата, Валентин Викторович, некогда один из лучших сыщиков страны, а теперь генерал, педагог и по-прежнему просто хороший человек.

— Макс, а зачем нужны милиционеры на раскопках? — Поинтересовалась я.

— Для эстетического развития, — коротко ответил он, объезжая яму на дороге. — Увидят живую историю, лучше потом будут соображать, что такое национальное достояние. Так, по крайней мере, Валентин Викторович говорит. — Потом он с подозрением покосился на меня:

— А тебе, небось, уже преступления мерещатся?

Думать так у него были все основания: в прошлом году я оказалась втянутой в историю с убийством, произошедшим, к счастью, без моего участия, но кардинально переменившим мою жизнь. Даже с моим мужем, Ваней, я познакомилась, как это принято говорить, «в ходе оперативно-розыскных мероприятий» — в том деле он долгое время был основным подозреваемым. Но теперь я отмахнулась:

— Макс, перестань. Мне вполне хватило одной криминальной истории. Сейчас я думаю только об истории человечества. И надеюсь заниматься только этим.

— Но местечко тебе подвернулось весьма занятное, — заметил Макс.

— Ты имеешь в виду уровень преступности? Так ты меня обманываешь, и милиционеров все-таки прислали по делу?

— Да какие это милиционеры, — поморщился братец. — Мальчики, лет по шестнадцать. Им еще поступать предстоит через пару лет. А здесь они выроют череп собаки какой-нибудь и будут чувствовать себя Шлиманами, раскопавшими Трою. А про местные происшествия еще Пушкин писал. «Песнь о Вещем Олеге» помнишь? Это ведь здесь все было. «Из мертвой главы гробовая змея, шипя, между тем выползала», — продемонстрировал он знание школьной программы. — Хотя у Пушкина там что-то насчет берега Днепра говорилось, но современные исследователи все увереннее считают, что князь Олег умер именно здесь. Да и в летописях так сказано.

— Змея? — Подала голос Мила. — Вот, Клава, я же говорила тебе, что будет змея! Вот здорово, как сбывается мое пророчество!

— Мила, перестань говорить ерунду! — Возмутилась я. — Та змея, о которой говорит Макс, и сама умерла уже, слава Богу, лет тысячу назад. Тоже мне, сенсация! Да об этом каждый школьник знает!

— Тысячу девяносто один год, если быть точным, — заметил Макс. — И потом, я же и не сказал, что это какие-то откровения. Просто вспомнилось. Я всегда эти стихи вспоминаю, когда здесь приходится бывать. Вон, кстати, и Олегова Могила.