Привет рогатому!

— Да, торопиться нужно, вдруг в беде, явно ушла далеко и криков ее не слышно.

* * *

Ехать на кляче кверху «пятой точкой» и наблюдать за тем, как копыта монстра то приближаются ко мне, то удаляются, было страшно. И все-таки, я старалась вспомнить основы переговоров с похитителями и террористами.

Угрозы, слезы, моления, шантаж, обещания большого выкупа… Вот! Вот оно! Черт меня сюда приволок, черт пусть и откупается. Невозможно ведь, чтобы такой статный муж… хм, черт, и без гроша за душой. Магией его тут уже обделили, это ясно, но может возместить сподобились дензнаками?

Кстати, что значит «тут»?

Во-первых: «тут» — это где?

А во-вторых: сколько еще таких «тут»?

Осталось узнать, чего в этой сказке жертвенница стоит. Ох! Как нашла вариант выхода из положения, так и легче стало. Относительно легче стало, потому что копыта коняки все ж нервируют не по — детски, в кустики я так и не попала. Да и что может быть ужасней: первую половину дня вверх тормашками провести?

Мои мысли были услышаны только через полчаса. Когда караван проходимцев из темного леса спешился, меня они «спешили» весьма резко — скинув на землю. Ловить было некому, так что грохнулась я на травку безвольным кулем. Рядом рухнула чужая поклажа с котелком, черным от сажи.

Лежу, детство свое вспоминаю. Вот уж точно, где бы и как бы ни упала, все нипочем. И гордость не ущемлена и синяк не набит, чаще всего парой ссадин падения мои обходились. А тут… Нечто не знают, сволочи, что с девушкой аккуратными нужно быть. Я ж хрупкая — относительно, нежная — основательно, я ж теперь и обидеться могу за синяки наставленные. Но иродам этим плевать, снуют из стороны в сторону лагерь разбивают. Кто по дрова, кто за водой, а трое громил надо мной стали, руки-ноги развязали и кляп вытащили. Воды хотелось страшно, хоть бы дать попить догадались! Но нет, у них на мой счет свои планы и стоят они надо мной, чтобы их озвучить.

— Эй, ты! Жертвенница. Вставай, иди готовить.

— Да, что ж за жизнь здесь такая, — возмутилась я хрипящим голосом. — Одним сама копай, другим сама готовь. Парни! Вы думаете, я со своим будущим благоверным наготовиться не успею? — встала на негнущихся ногах, начала их медленно разминать. — Еще как успею!

— Жрать готовь. Не разглагольствуй! E! — рыкнул лицом зеленый.

— А сухари моченные?

— Нет, мы не замачивали. — Буркнул тот, что справа. Афоризмы и выражения крылатые они тоже не воспринимают, отметила я.

— А вам морковки не натереть?

— Фууу, морковь терпеть не могу! — детина слева позеленел, прям как их вожатый.

— А я редьку! — послышалось за их спинами.

— А мне картошка не нравится, особенно вареная… — уже другой голос вклинился в общий строй высказываемых заказов и предпочтений.

— И мне немного без мяса сделай, — рукой махнул вожак, лицом зеленый.

— Тихо! — рявкнула я. — С чего вы взяли, что я готовить соглашусь? Нашли рабу!

— Так ты ж жертвенница, никуда не денешься. — Ухмыльнулся тот, что справа.

— Еще как денусь! Грибочков нарежу, и черта с два вы поймете, что там намешано.

— Я те дам! — вожак, рукава рубахи закатал, явно готовясь к выдаче.

— Ну, давай! — вспылила я и котелком вооружилась.

Он на меня посмотрел, потом на котелок, усмехнулся и понял мою боевую позицию по-своему:

— Герман, — лицом зеленый обратился к детине справа, — дай ей провизии, сколько нужно. Сам помоги, если потребуется и пусть заткнется. Иначе…

У меня аж зубы от такой наглости свело. Я к войне готовлюсь, котелок для самозащиты взяла, а он еще и выкручивает!?

— Иначе сам заткнешь?!

— Нет, закатаю! — вожак сделал шаг навстречу с таким лицом, что я непроизвольно отступила.

— По банкам или по бутылкам? — спрашиваю.

— Что по банкам? Или по… бутылкам? — не понял он. Пришлось разъяснять, а самой страшно, с таким лицом такие, как он, и закатывают.

— Меня закатывать будешь по банкам или по бутылкам?

— В болото закатаю!

— В этом или в том, что прошли? — поинтересовалась я, вовремя вспомнив, что жертвенница им все же нужна.

— А тебе знать зачем? — Герман нахмурился.

— Цветочков на могилку нарвать, — отвечаю, ухмыляясь, — с грибочками!

— Герман! Убери эту… к черту!

— И я за это! — вывернувшись из рук громилы повара, вновь предстала перед главарем. — Но чертяка полосатый не откликается!

— Кляпом заткни и пусть готовит! — бросил тот уходя. Здоровенная лапища повара опустилась на мое плечо, пригвоздив к земельке намертво.

— Пошли, скоро время обеда. — Молвил Герман, увлекая меня за собой. И вот тут мой животик бурно поддержал тему о готовке.

— Эх! Блин, я тут гостья, а пахать буду, как своя.

Покосилась на увальней лесных с лицами удрученными, решилась согласиться с трудовой повинностью. Кто ж знает этих проходимцев, если не соглашусь, то и сама ничего не съем.

Герман меня к поклаже подвел. Смотрю: и толи они набег на деревеньку успели сделать, толи от них здешние откупаются, оставляя провизию, да с собой у них не хилый воз с продуктами. Не просто живность, набитая в лесу, а даже овощи в мешках и что-то по корзинкам.

— Ну, и что делать?