Привет, Роза

В сердце просыпается лето

Дали сидит у себя в комнате, скоро начнет готовиться к намазу. Целый школьный день он смотрел на красные волосы, на яркие, флиртующие с парнем, глаза. Ну ладно, что же с этого. Он выходит из комнаты и подходит к Рейне.

– Слушай, мам, все девчонки быстро забывают возлюбленных?

– Ого, какие ты вопросы задаешь. Ты не в красноволосую сумасшедшую запал?

Да, Рейна разговаривала современнее, намного современнее, чем ее сын. В молодости она ни в чем себе не отказывала, но влюбилась в мусульманина, приняла ислам и ни на секунду не пожалела о своем выборе.

– Так заметно?

– Нет, но когда-то на твоем месте был твой папа. Я хорошо помню его правильные признания в любви. Как я тогда смеялась, но всегда безгранично его любила. Люблю и сейчас.

– Так, я понял, не продолжай.

– Но…

Но Рейна уже сказала, что хотел услышать Дали. Он попал и конкретно. Нравится ему красный цветок, похожий на яркий огонь, до которого страшно дотронуться. Ему грустно глядеть на настоящий мир. Словно грустит по уходящему лету. Чувство, когда в конце августа ощущаешь холодный ветерок, своими глазами видишь, как тускнеют некогда изумрудные листья деревьев. И самое страшное: ты ничего не можешь сделать. Конец очевиден. Осень приближается. Осень и в его сердце, Роза – его уходящее лето.

Он прочитал намаз, завернул ковер для молитв и аккуратно положил в шкаф. Снял головной убор, надел рубашку с длинными рукавами. У него была назначена встреча. С Ромой.

Они должны были встретиться на крыльце одного заброшенного магазина, который называли «бывшим магазином». Не очень оригинальное название, но довольно логичное.

Дали пришел в назначенное время. Он встал около обветшалой двери и начал смотреть на дорогу. Прождал около десяти минут. На самом деле он привык ждать. Ему не составляет никакого труда. Он и не позвонил Роме. Дали каждый год держит священный пост Рамазан. Поэтому ждать не проблема.

Кто ждет, тот обязательно чего-то дождется. Не важно, какого результата. В любом случае дождется. Вот и рыжая головка появилась на горизонте. Рома выглядит странно. Нет, конечно, он нормальностью никогда не отличался, но сейчас даже погода подстраивается под его безумный вид. Маленькие ураганы забирали с земли всю пыль и вертели ею, как юлой. А листья подплясывали рядом, огненно вертясь. Небо покрывалось черной пеленой.

Рома был вспотевшим и нервным. Волосы, влажные от пота, не могли быстро высохнуть. Казалось, он недавно плакал. Дали удивлен и ошарашен. В дело вступают слова:

– Рома, что с тобой?

– Я не могу так. Не могу так больше. Меня колотит. Руки чешутся и просятся кого-то ударить. Я на взводе. Ненавижу всю жизнь. – Он лихорадочно чешет свои руки, водит глазами по соседним домам и заглядывает в чужие окна. Свет горит не везде, но все же. Одна маленькая девочка подошла к окну, но увидев страшный взгляд, полный разрушения и голода, в страхе отпрянула. Дали пришлось повернуть его к себе лицом и спросить серьезным голосом, без спокойствия, но с каплей решимости:

– Что происходит? Говори нормально, чтобы я понял.

– Я посеял таблетки, – убито произнес Рома.

– Что? Сиреневые конфетки? – кажется, что шутит, но нет. Дали редко применят такое оружие, как юмор.

– Смеешься? – А вот Рома понимает вопрос Дали как настоящую шутку. Это может и польстило бы Дали, но не в этом случае. Рома судорожно хватает с асфальта мелкие камешки и сыплет обратно. – Вот над этим смейся. Над тупыми камнями. Я посеял реальные таблетки. Я не контролирую себя. Я раз сто увидел слово химчистка пока сюда шел.

– Почему ты позвал меня сюда?

– Я же говорю, что я не могу так. Мои таблетки. Я разозлился и просто выкинул их. Мне надоело быть психом, не умеющим жить без таблеток. Но я увидел слово химчистка и начал их снова искать. Я не нашел. – Он начинает смеяться безумным смехом.

– Тогда выплесни все наружу. Не держи в себе.

– Да, я так и хотел сделать. – Рома направился к Дали и с силой толкнул в закрытую дверь бывшего магазина. Дали бессильно опустился.

– Ром? Не совершай грех. – Спокойствие было лишним, но традиционным для Дали.

– Ты всегда такой до тошноты спокойный. – Затем последовало очередное ругательство, кажется на испанском. – А я так не могу. Так. Я живу на одних таблетках. Я успел разбить вазу у себя в доме в порыве гнева. Таблеток нет уже. Ничего нет. И рассудка. И брата.

Дали встает, держась за дверную ручку бывшего магазина. Он стряхивает с себя осевшие пылинки, будто помешан на чистоте. Ему все равно, что его выбрали жертвой.

– Я не виноват, что твой брат погиб. Извини, но это правда. Ты не имеешь права просто так распускать руки. Успокойся.

– Нет уж, прости. Ты напомнил мне о случившемся. – Снова злорадный смех, как у злодеев в фильмах. Он ударяет Дали и тот бедненький снова врезается в любимую дверь. Вообще драки не очень прекрасные зрелища. Когда течет кровь, а она потекла у Дали, он вытер ее рукавом своей белоснежной рубашки.