Привет с того света

Неукротимый разум Николая требовал торжества, достижения цели, воплощения задуманного. Казалось бы, его цинизм и презрение к смерти должны были лишить жизнь самого главного - смысла, и превратить его в ироничного наблюдателя. Но этого не происходило. Амбиции и тщеславие - были его смыслом. Николай испытывал восторг от осознания того, что он, именно, он, в тайне от всех приводит в исполнение самый грандиозный план со времени бегства иудеев из Египта. Но его честолюбие было лишено тех свойств, которые толкают к славе и известности. Он не стремился сравняться с Моисеем. Истинное наслаждение доставляла ему сама мысль, что он "выше" Моисея, "выше" Бога, что он незримо властвует над людьми. Счастье - рационально! Оно изменчиво и непостоянно, как море... Достиг сегодня успеха - и ты счастлив! А завтра испытал неудачу и счастливое настроение покинуло тебя. Лицемеры те, кто твердят о неземном счастье, а впадают в уныние от самой малой неприятности и переполняются гордостью от самого малого успеха!

Николай заводил знакомства в Галилее, Самарии, Иудее, приглядываясь, в особенности, к семьям, в которых воспитывались мальчики. В таких семьях он задерживался на несколько дней, проводя большую часть времени с детьми. Разговаривал с ними, играл, ходил ловить рыбу, выясняя незаметно их склонности, способности, знания, проверяя память и сметливость. Неизменно, на два-три месяца останавливался в Назарете у племянницы, наблюдая, как подрастает малыш и, обнаруживая, к удовольствию, в нем любознательность и неуемную энергию.

Как-то, Иосиф рассказал о своем друге Захарии, жившем неподалеку, в горном селении.

- Он знает Писание лучше всех нас. От него и народ наш, несчастный, надежду имеет. Через него пришло к нам ожидание Мессии.

Не прошло и двух дней, как Николай уже сидел в ненадежном доме Захарии, говорил с женой его - Елизаветой, а на коленях у него сидел шестилетний кудрявый мальчуган, их сын Иоанн. Однако, долго усидеть на коленях мальчик был не в состоянии. Его темперамент требовал движения, прыжков, кувырков, смеха и визга. Он непрестанно задавал вопросы, иногда, забывая выслушать ответ, что ничуть не огорчало Николая, а указывало ему на небывалую быстроту мысли юного отпрыска.

Возврашался Николай из своих путешествий не один. Каждый раз его сопровождало несколько подростков от десяти до двенадцати лет. Из тех, на ком он останавливал свой выбор.

В Риме они помещались в специальную школу, о существовании которой знали немногие. Любопытный мог узнать о школе лишь то, что там обучают иудейских детей искусству, философии, иностранным языкам, римскому праву и этике, чтоб впоследствии из них вышли преданные и знающие люди, способные занимать ответственные должности в Иудее, Самарии и Галилее с пользой для Рима.

Октавиан выглядел угрюмым. Его терзали сомнения и преследовали страхи. Он не мог смириться с вероломством дочери.

Тиберий находился на Родосе и, по сообщениям агентов, вел себя смирно, углубившись в чтение философских трудов. Хитрит? Выжидает? Но, пока, он не опасен. Юлия, заполучив полную свободу, надолго пропадала из виду. Так что, даже, всезнающий Кальпурий не всегда мог представить информацию о ней. Что ж, дочь императора владела секретами тайной канцелярии и, при желании, умела скрывать следы. Октавиан был взбешен, когда отдал приказ доставить ее, а люди Кальпурия три дня, безрезультатно, рыскали по всей империи.

Это случилось, вскоре, после смерти Ирода и очередного возвращения Николая из Галилеи. Он сказал, тогда, что было бы неплохо переманить Ирода Второго на свою сторону. По его наблюдениям, дело это, вполне, осуществимое, так как сын, кажется, пошел в отца и не отличается богобоязненностью. Николай напомнил, что Юлия хорошо его знает с тех пор, как двенадцать лет тому назад посетила Иерусалим вместе с Агриппой.

- Ирод честолюбив и хитер. Его воспоминания о Юлии были переполнены восхищением, облепленным со всех сторон намеками, как взбухший от нектара цветок - пчелами. Он не решился высказать вслух то, что будоражит его воображение...

- Неужели он вздумал, что...

- Да, государь! Он лелеет надежду породниться с тобой! Особенно, теперь, когда ты изгнал Тиберия. Кажется, его планы простираются очень далеко...

- Глупец! - бросил император, не скрывая отвращения, - Если Тиберий не смирится, он умрет раньше меня, а я могу усыновить одного из его пасынков Луция или Гая, в которых течет кровь Клавдиев.

- Юлия могла бы помочь нам, используя свое влияние на Ирода и это, значительно, облегчило бы мое положение в Галилее.

- Стоит ли посвящать ее в наше дело?

- Юлия умна, ненавидит Тиберия и обожает отца! Разве это не залог того, что ей можно доверять?

Октавиан приказал разыскать Юлию и был взбешен, что этого не смогли сделать в тот же день. Однако, он был еще более взбешен после разговора с дочерью. Она не поняла и не приняла ничего из того, что он, взяв с нее предварительно клятву молчать, сообщил ей.

- Этот иудей обманывает тебя! Он делает все, чтоб возвысить свой народ и унизить Рим! - сказала она, теряя самообладание.