Привет, сосед! (СИ)

Надо отдать Ланке должное, приятно, черт возьми, быть привлекательной и знать, что ты нравишься мужчинам! Рыжий еще явно при маме жил. Мой ровесник, если не моложе. И в глазах — полнейший тупизм. А вот от того, что был скрыт в полумраке вип-зоны, тянуло не только финансовой стабильностью, но и опытностью. Он не мчался клеить телок. Знал себе цену. Выжидал, пока сами приклеятся. Значит, более годный товар.

Ланка, заметив, что рыжий уже лезет ко мне с поцелуями, своими наглыми ручищами лапая мою задницу, отреагировала стремительно. Оттолкнув пригоревшего к ней парня, бросилась ко мне и, схватив за руку, со всей дури дернула на себя. Подвернув ногу, я только и успела, что замахать руками в свободном падении. Но грохнулась не на пол, а в крепкие объятия того самого красавчика-брюнета…

Демьян

— Ну ты и загнул, — изрек Арс, косясь на моего папашу. Даже его раскочегарил всученный мне подарок.

Тот взглянул на него, как на собачье дерьмо, прилипшее к подошве его итальянских лоферов: с привычным ему презрением. Люди — шлак для моего отца. В том числе, и родные.

Мать молча отхлебнула красненького из бокала. Мирон сделал вид, что такое оригинальное поздравление в порядке вещей. А его женушка коварно оскалила свои мелкие зубки.

Только моя семейка могла снять с меня стружку в мой юбилейный день рождения. Семь лет я ишачил на должности директора сети отцовских супермаркетов. Почти без выходных и отпусков, не дал им накрыться медным тазом во время кризиса, а в подарок получил брошюрку «Пятьдесят причин, что ты ничтожество» под авторством Борзых Вячеслава Демьяновича.

— Спецтираж, — процедил он с пренебрежением. — В единственном экземпляре.

— Вот, значит, как, — кивнул я, вертя в руках книжульку.

— Достойный подарок.

— Слава, — заплетающимся языком промямлила мать, подливая себе еще, — будь мягче.

— Я и так слишком мягок с этими долбодятлами.

Он всегда говорил о нас с Арсом, как о щенках. Будто я вовсе не его родной сын, а тот не его родной племянник.

— Разочарован? — спросил у меня издевательски. — Я в курсе, как ты со всеми трепался о том, какой подарок ждешь. Загвоздка в том, что торговую сеть надо заслужить. Не просто нося нашу фамилию. Не насаживая на свою кочерыжку кассирш. И не пальцуя. А работая в поте лица! Засучив рукава! Как я, как твой старший брат!

— Да, Мироша наш прям упахался, — съязвил я, швырнув брошюру на стол. — Вынужден откланяться и распрощаться с вами, Вячеслав Демьянович. Я, то самое ничтожество, удаляюсь отмечать свой юбилей с теми, кому я ровня. Оставляю вас с вашим бесценным мнением наедине. Утешайтесь.

— У нас через час встреча с поставщиками. Ты же работник хоть куда. Готовься к бизнес-ланчу.

— Вон, старший брат, что в поте лица работает, съездит с тобой, засучив рукава. Я ради тебя больше палец о палец не ударю.

— В таком случае и жрать с нашего стола ты больше не будешь! — рявкнул папаша, ладонью ударив по столу.

Куском хлеба он меня упрекнул впервые. Хотя к этому давно все шло. С катушек отец слетел, еще когда брата похоронил. С каждым годом зверея все сильнее и почему-то срывая злобу на мне и усыновленном Арсе.

— Слав, так нельзя, — начала упрашивать мать, но я перебил ее. Хватит! Я не мальчик для битья!

— В таком случае ноги моей больше в этом доме не будет!

— Вали, — спокойно послал меня папаша. — Поглядим, как скоро назад приползешь.

— Замотаешься ждать!

— Ты же сечешь, что жизнь платная? С чьей руки кормиться собираешься? Дружки твои тебя долго содержать не будут. Или быстренько на Серебрянской женишься, чтобы к ее папе-депутату присосаться? — желчно усмехнулся он.

Как вариант, идея на пять с плюсом. Но Серебрянская? Жена? Серьезно? Я еще пожить хочу.

— Ты обо мне еще услышишь, — предупредил я отца, — и возьмешь свои слова обратно. Возможно, я прощу. — Взяв со стола наполненный бокал шампанского, осушил и выдохнул: — С днем рождения меня!

Сразу же набрал Костяна и Рыжего, договорился с ними пересечься где-нибудь. Там, где меня никто не знал. Выбор пал на дешевую пивнуху возле дома Костяна.

Пацаны уже подпирали дверь, когда я пробрался через пробки. Взял такси, а то по закону подлости попался бы гайцам. Да и все равно в планах набухаться вдрабадан. О бате не говорил. Ненавижу плакаться. По-бабски это как-то. Тем более братаны и так знают, кем себя мнит мой родитель.

Серебрянская вспомнила обо мне поздно вечером. Похвасталась, что весь день проторчала в салоне красоты, чтобы сделать мне незабываемый подарок. Спросила, где я. Я не мог пригласить ее в вонючую пивнуху, иначе этот день закончился бы ее истерикой.

— «Альбатрос», — подсказал мне Рыжий.

«Альбатрос» — не самый отстойный бар с симпатичными официантками и хорошим пойлом. Мы были там всего раз, года три назад. Раз заведение до сих пор не прикрылось, значит все еще зачетное. А еще там музыка и танцпол. Серебрянской понравится.

Назвав ей адрес, я снова вызвал такси. Нельзя было приехать туда позже Серебрянской. А то остался бы без своего незабываемого подарка.