Привет, сосед! (СИ)

Озадаченность в его взгляде сменяется рассеянностью. Глаза обволакивает туманом, лишающим его сосредоточенности. Дыхание сбивается. А ладонь с живота крадется на мою спину.

— Через пару недель будет нельзя из-за риска вызвать преждевременные роды. А сейчас очень даже можно. Для мышц полезно, — объясняю ему, краснея и задыхаясь от волнения, — для здоровья…

Губная помада отлетает в сторону. Вслед за ней сдернутая с мужских плеч куртка.

— Я открою тебе тайну. — Демьян торопится разуться. — Для моих мышц и здоровья кекс тоже несказанно полезен. Так что предлагаю не дать друг другу умереть от ржавчины.

Он подхватывает меня на руки и пулей в спальню. Я пикнуть не успеваю, как оказываюсь на кровати. Демьян окидывает ее взглядом и, присвистнув, стягивает с себя майку.

От вида его торса у меня в горле пересыхает. Я, увы, сегодня не в форме. Станцевать у шеста не смогу. Как минимум, есть одно слабое звено среди частей моего тела.

Буквально выпрыгнув из джинсов, он в порыве снимает с меня кофточку, стягивает брюки и очень медленно нависает сверху, укладывая меня спиной на нашу первую общую кровать.

И только увидев полыхающий в его глазах огонь, я понимаю, как мне страшно. Мы же не одни. Здесь наша дочь. Она уже многое понимает и чувствует. Но именно в этот момент ведет себя абсолютно тихо. Будто уснула, оставила нас наедине.

— Я буду аккуратным, — уверяет меня Демьян, склонившись к губам.

На живот не давит. Держит свой вес на расставленных в стороны руках. Целует нежно, плавно. Дает мне расслабиться и убедиться в своей женственности.

Сердце попросту замирает. Мозги словно миксером взбили. Перед глазами все как в тумане, а в ушах непрерывный шум. Кажется, даже мои ступни покрылись мурашками. Лестно, черт возьми, знать, что ты в любом виде заводишь соблазнительного мужчину, перебравшего в своей жизни девушек разного сорта, но отказавшегося от всего ради тебя единственной.

Я пальцами обвожу те мышцы мужского тела, которые изучала в ночь со второго на третье августа. Они так же круты и тверды. Он по-прежнему кипяток. А запах сводит с ума. И он, как и в нашу первую ночь, снова хочет меня до жути.

— Крош, а как нам можно? — спрашивает, уже не в силах терпеть.

Чувствую, как упирается в меня его вздыбленный лев. Не было бы на нас белья, уже приступил бы к охоте.

— Я за Габи боюсь, — признается он, губами ведя по моей шее. — Ты сильно обидишься, если я попрошу тебя…

— Встать на четвереньки? — усмехаюсь, поняв его умолкнувший посыл.

— Извращенка, — смеется он, опять взглянув мне в глаза.

— Дем, у нас ничего не получится ни спереди, ни сзади, если мы не разденемся до конца.

— Да? — Он изгибает бровь, и я начинаю хохотать от правдивой наивности на его лице.

Уголок его губ дергается, а шустрая рука юркает под мою спину и щелкает застежкой лифчика. Демьян осторожно подцепляет большим пальцем бретельку и, лаская взглядом мою грудь, обнажает ее.

Меня сотрясает судорогой от ощущения мужской ладони на налитом возбуждением бугорке. От неожиданности, насколько голодным оказывается мое тело, я вздрагиваю. Но Демьян развеивает леденящую меня скованность, вновь припав с поцелуем к моим губам.

Он пальцами очерчивает изгибы моего тела, оставаясь предельно аккуратным. Осторожно переворачивает меня и поднимает на колени. Убрав с шеи волосы, покрывает ее легкими, как перышко, поцелуями.

— Крош, я тебя сейчас сожру, — порыкивает мне в ухо, пока его пальцы залезают под резинку моих трусиков. — Какая же ты вкусная… Р-р-р…

Игривость в его манерах окончательно избавляет меня от зажатости. Он выбрал меня! Не дочку депутата, не деньги отца, не свободную жизнь, а меня! Во мне он видит свой мир и со мной хочет прожить жизнь.

Запрокинув руку за его шею, поворачиваю голову и ловлю его губы своими. Тесное соприкосновение нашей кожи разгоняет по мне мелкие импульсы. Жар его груди на моих лопатках, биение его буйного сердца, сбитое дыхание, шепот, подрагивающие пальцы, блуждающие по мне, вызывают у меня опьянение похлеще того, в котором мы зачали нашу дочь. Но в каждом жесте, в каждом движении я чувствую растущее доверие. Мое — к нему, и его — ко мне.

В его объятиях я чувствую себя под надежной защитой. Из них не хочется вылезать. Одолевает лишь желание свернуться калачиком, прилипнуть клещом, лишь бы не отпускал.

Треск рвущейся ткани на секунду отрезвляет меня, и мои губы обдает горячим дыханием:

— Я куплю тебе новые…

Глава 25. Демьян

С ее разомкнувшихся губ срывается рваный стон. Разомлевшая, накалившаяся, увлеченная, она откликается на каждое мое движение, на каждый поцелуй, на каждый толчок. Отдается естественно, без фальшивого шепота.

Бережно обращаясь с нашей малышкой в ее животе, мы не можем позволить себе грубых, резких, яростных рывков. Но от мягкой осторожности наша долгожданная, выстраданная близость не теряет остроты и перчинки. Наоборот, сдержанность придает нашей страсти какой-то пикантности.

— Люблю, — шепчу ей на ухо, покусывая мочку, вдыхая потрясный запах ее волос, кончиком языка собирая капельки пота с ее тонкой шеи.