Привет, Уморушка!

БАБА-ЯГА. Да так, ничего… (Все-таки признается). Осерчала я из-за вас, ух, как осерчала! Такую ступочку – и пополам! А тут Опилкин ваш под руку лезет: «Я – главный! Я – старший! Я за них в ответе!» За вас, значит… Ну, я его и обратила в истукана деревянного.

ВАНЯ. Опилкина?! В истукана?!

БАБА-ЯГА. Скульптурой сделала, не удержалась все-таки.

САНЯ. Из-за нас?! Григория Созоновича?! В скульптуру деревянную?!

БАБА-ЯГА. А не лезь под руку! У меня горе, несчастье, я виноватых ищу, а виноватые сбежали, а он – нате вам: сам на расправу просится!

САНЯ. Так он, чтобы нас прикрыть, себя подставил!..

ВАНЯ. Собой пожертвовал ради нас!

УМОРУШКА. Смелый он, оказывается, его наградить бы надо. (С удивлением). Это что же получается? Его наградить надо – а он в чурбан заколдован?

БАБА-ЯГА. Погоди ты с наградой. Ваш Опилкин запрет нарушил, их сюда привел, отсюда и беды все. За что же его награждать?

ВАНЯ. Награждать не надо. Простить бы…

САНЯ. Обратно человеком сделать…

БАБА-ЯГА. Ладно, обещала уже. А до утра пусть так постоит. (УМОРУШКЕ). А про деда своего новости знаешь?

УМОРУШКА. Какие?

БАБА-ЯГА. В город отправился, к людям.

УМОРУШКА. Зачем?!

БАБА-ЯГА. Какого-то Березко сюда притащить хочет. Не то атаман, не то волшебник он у лесорубов… Я не разобрала.

ВАНЯ. Ну, все: совсем пропали!

САНЯ. Березко Опилкина съест!

БАБА-ЯГА. Живьем?!

САНЯ. Хоть живого, хоть деревянного. Березко запрещал сюда ездить, а Григорий Созонович не послушался.

БАБА-ЯГА. Теперь послушается.

УМОРУШКА (спохватившись). Меня же ищут, наверное! Не хватало, чтобы и Шустрик еще заблудился!

БАБА-ЯГА. Шустрик большой – не заблудится. (Достает клубок и подает его УМОРУШКЕ). Держи клубок. Бросишь его на землю, он сам к вашему дому покатится. (ВАНЕ и САНЕ). А вы у меня ночуйте. Утром вместе к вашим бедолагам отправимся. (Подходит к окошку). Стемнело… (Всматривается в окошко и сердито произносит). Опять железяка летит! Опять пиликает!

ВАНЯ. Это – спутник.

БАБА-ЯГА. Разве это спутник? С ним и не поговоришь толком! Ты ему о жизни, а он тебе в ответ: «Пи-пи» да «Пи-пи!».

ВАНЯ (смеется). Он высоко летает, в космосе!

БАБА-ЯГА. И я выше небес летала, давно только.

САНЯ. Так там дышать нечем!

БАБА-ЯГА. А зачем дышать? Там красота такая – сказать нельзя! Затаишь дыхание и летишь… Слева звезды, справа звезды, и ты сквозь них…

УМОРУШКА. Прямо как в сказке!

ВАНЯ. Почему как в сказке? Летают в космос давно, и очень многие!

БАБА-ЯГА. Вон летит один такой шустрый. (Прислушивается). «Я – Орел! Я – Орел!»… Обманывает, Кузнецов его фамилия. (Вздыхает завистливо). Смелый парнишка, третий раз уж летит!.. А я боюсь теперь высоко забираться: собьют! Там этих пипикалок – тьма-тьмущая! (ВАНЕ). Тебе-то неохота вот так полетать?

ВАНЯ. Я бы не прочь, да у меня выдержки нет.

БАБА-ЯГА. Какой выдержки?

ВАНЯ. Космонавтом стать – большая выдержка нужна. В школе лет десять выдержать, потом в институте лет пять или шесть, потом в отряде космонавтов учиться…

БАБА-ЯГА. Не выдержал, Ванюш?

ВАНЯ. Немного не дотянул…

БАБА-ЯГА. А мне теперь и летать не на чем. А какой у меня спутник был!.. Липовый, из цельного бревнышка… По весне веточки с листьями прорастали, дух медвяный от спутника шел!..

САНЯ. А мы вам новую ступу сделаем!

ВАНЯ. А что? И сделаем! Еще лучше прежней!

БАБА-ЯГА (с надеждой). И помело новое свяжете?

САНЯ. И помело новое свяжем! Делать так делать.

БАБА-ЯГА (растрогавшись). Голубчики мои!.. А я вас в жабочек хотела… Лягушата мои рыженькие!..

УМОРУШКА. Помело я свяжу. А ступу новую пусть они сделают: работа мужская. (Прощается). Побегу я, совсем стемнело.

БАБА-ЯГА. Клубочек светиться будет – не заблудишься.

УМОРУШКА помахала всем рукой на прощанье и быстро ушла.

САНЯ (пихнув ВАНЮ в бок, пока БАБА-ЯГА смотрела вслед УМОРУШКЕ). А лопаты и точно никакой нет!

ВАНЯ. Сделать и ее заодно на всякий случай? Лучше не надо… Случаи – они всякие бывают.

БАБА-ЯГА. Вот что значит молодость!.. Быстро-то как бежит! (Оборачивается к ВАНЕ и САНЕ). Есть хотите? Сейчас накормлю. А потом – спать. Завтра день тоже веселый будет!

Затемнение.

Картина четвертая

Утро. Место стоянки лесорубов. На переднем плане деревянная статуя ОПИЛКИНА. Появляется хмурый, подавленный ВЕДМЕДЕВ. Он садится рядом с одеревеневшим другом.

ВЕДМЕДЕВ. Нету пацанов, Гриш, нигде нету… Все обыскал: пропали… А ты говорил: «Чаща как чаща»… Как я тебя такого семье твоей покажу? Молчишь… Сказать тебе нечего. Ну, молчи, молчи… И я молчать буду. (После паузы). Как мы с тобой жили!.. Березко Алексей Иваныч тобой гордился: что ни прикажет, все мигом вырубишь… А сюда зачем нас привел? Ведь не велел Алексей Иваныч! Теперь он тобой гордиться не станет, теперь он тебя пилить начнет. Тебя, Гриш, теперь удобно пилить: деревянный!