Привидение-стажер

— По желанию — да, но не когда бесконечная обязаловка и тренировки. Я до сих пор, когда эти мелодии слышу, уже на автопилоте движения вспоминаю. И вообще, хватит болтать, а то диск закончится.

Очень скоро я поняла, что моя секция, это все-таки было несколько не то. Наш контингент состоял на 99 процентов, не считая сменного тренера, из особ женского пола и танцевать приходилось по очереди мужские и женские партии.

Женька же оказался партнером от бога. Даже наша разнородность совершенно не мешала. Вот это самба, и румба и ча-ча-ча! Не знаю, как выглядело это со стороны — но пол и потолок качались, это однозначно. Жене повезло, уморить его не дал предательски закончившийся диск.

— А как там фотографии?

— Это отдельная история. Смотри — он разложил веером на столе коллекцию до боли знакомого интерьера. А точнее, снятую в разных ракурсах квартиру пресловутого Макса.

— Что это?

— Не узнаешь? Это же твой портрет! Ты у стены. Вот здесь солнечный блик эффектно падает тебе на волосы.

Да блик был, стена тоже, а вот меня, вернее Мэрилин, не было заметно.

— Мама родная! Вот это сюрприз! Может, брак? — безнадежно поинтересовалась я.

— Если бы! Вот здесь — он продемонстрировал мне снятый крупный планом аквариум — Ты в профиль зеркально отражаешься в воде. А это серия на софе.

Да, на Жениных фото было все — и аквариум и диван с живописно наброшенным на спинку платком — все кроме меня. А я так старалась! Мой дебют в роли фотомодели позорно провалился по вине каких-то непонятных метафизических законов. Впрочем, огорчилась не только я

— Ну почему — возмущался Женя — Ты видима не вооруженным глазом, отражаешься в зеркале, воде и даже металлических кофеварках, а на пленке не проявилась?

— Ох, когда узнаешь, кто в этом виноват, скажи мне первой.

Вот так и иллюзия человекообразного существования. Попробуй ее сохранить в таких условиях. Все еще расстроенная, я отправилась в дежурный полет на поиски вакантного тела, но ничего даже отдаленно подходящего не попадалось. Видимо, лимит на пустые квартиры был исчерпан на Женином киллере. Этак можно и до пенсии проискать иголку в стоге сена. Я вынырнула в реальность в районе какого-то парка.

Вокруг, как назло, бурлила жизнь — мамаши щекотали толстопузых розовощеких младенцев, те заливались смехом и размахивали ручкам. Дети постарше, несмотря на глубокую осень, нахально лизали мороженое и катались на роликах и скейтах, влюбленные самозабвенно целовались, и даже старичок на лавочке и тот шуршал газетой с кроссвордами, попутно жуя хот-дог…Все словно сговорились демонстрировать мне недоступные радости жизни.

В таком расположении духа я не торопилась домой, а устроила еще один рейд по четвертому измерению — вдруг счастье улыбнется? Не улыбнулось. И настроения это совсем не улучшило.

Уже глубокой ночью я, наконец, добралась до дома. Может, Женька не спит и удастся поболтать? И тут не повезло. Сиротливо горел ТВ, а Женя, конечно же, безмятежно спал. Я прочитала раз десять открытый разворот газеты. Потом хотела посмотреть ТВ, но выскочила антенна. Поправить ее, само собой разумеется, нечего было и пытаться. И я расплакалась. Вернее расплакаться я, бесспорно, не могла. Но вот сидеть и хныкать, это очень даже получалось.

— Что случилось? — появление Жени в эпицентре моей истерики застало меня врасплох и совсем не обрадовало — уж слишком он был материальный.

— А что такое, обычно тебя из пушки стреляй — не разбудишь? — недовольно поинтересовалась я.

— Может, сплю я и крепко, но не тогда, когда меня затопляет слезами — вся постель промокла. Смотри, соседи прибегут жаловаться.

— Неправда, они не настоящие.

— А выглядят очень натурально. Что все-таки случилось?

— Нет, ничего особенного — как можно искреннее я посмотрела ему в глаза — Не обращай внимания, это у меня тоска и уныние в честь полнолуния. Телевизор уже видеть не могу. Музыку всю переслушала.

Вроде бы доступно все объяснила, но он почему-то не торопился уходить. Вместо этого смотрел на меня с еще большим сомнением. Нет, точно примет за истеричку

— Давай, завтра схожу за новой. Послушай, а как насчет того, что бы рассказать, что все-таки произошло?

— Ни-че-го. В том-то все и дело. Со мной вообще никогда ничего не может произойти. Я уже и не верю, что когда-нибудь смогу вернуться к обычной жизни. Хотя бы не навсегда. Иногда мне кажется, что я все готова отдать за час нормального человеческого существования. А то так, фальшивка какая-то.

Женя вздохнул и опустился рядом на диван.

— А как же "cogito ergo sum"?

Мыслю, следовательно, существую?! Как бы ни так! Вот тут уж я точно разозлилась, найдя, наконец, уважительную причину — ходит себе живой и теплый, да еще и латынь декламирует мимоходом. А мне предлагает утешаться избитыми истинами.

— Между прочим, твой Декарт сочинял это, крепко стоя на земле или, даже, сидя в кресле-качалке, завернувшись в мягкий плед, и держа в руках бокал, например, с глинтвейном. — язвительно заметила я, отворачиваясь к окну.

— Но разве небытие лучше?