Привидение в кроссовках

«Вот, Зинаида Ивановна, продаю жилплощадь. Держите ключи, если кто приедет и имя мое назовет, смело показывайте, значит, покупатели интересуются».

Мы вошли в холл. Зина зажгла люстру. В доме было прибрано, но легкий слой пыли, лежащий на мебели, и особый, спертый воздух мигом давали понять: помещение нежилое, людей тут дав­но нет.

– Мебель от Натальи осталась? – поинтересовалась я, разглядывая великолепного качества дубовые стулья.

– Ага, – подтвердила моя провожатая, – все на местах стоит, а в спальне да­же одежда ейная висит. Надя с Алешей не сказали, че­го делать, а я сама не решилась раздать, – тарахтела Зиночка, – хотя у нас бы многие польстились. Тут всякого добра навалом: три шубы, пальто, ботинки. Ну-ка глянь!

К этому моменту мы как раз добрались до спальни хозяйки, расположенной на втором этаже. Резким движением Зина потянула дверь шкафа-купе, и перед моими глазами предстало нутро гардероба, туго набитое вешалками с одеждой. Я пошевелила плечики. Да уж, похоже, покойная обожала шмотки. Че­го тут только не было! Брюки, юбки, пуловеры… На глаза попался остромодный примерно два года назад пуловер из лохматой голубой пряжи. И носы у туфель оказались тупыми, но не длинными, а короткими. Это была одежда молодой, слегка кокетливой дамы, старательно следившей за переменчивой модой. Сейчас, правда, они казались слегка устаревшими, но качества не потеряли. Отличные вещи, купленные не на рынке, не в переходе станции метро, а в магазине, расположенном в центре Москвы.

– Сколько же было Наталье Сергеевне? – невольно вырвалось у меня.

– Пятьдесят должна была в декабре 98-го отмечать, – пояснила Зина, – все убивалась, что старой становится. Да, видать, не судьба ей была в старухах жить, в ноябре и отошла, не дожила чуток.

– Дав­но она тут поселилась? – спросила я, присаживаясь в кресло.

Зина покусала губы.

– Ну, году этак в 89—90-м приехала.

– Откуда?

– Кто ж знает, – пожала плечами баба. – На этом месте пустырь был, вся деревня сюда мусор волокла, и я жила прямо окна­ми на помойку. Че­го ни делала, как ни просила, все равно возьмут и вывалят под носом грязь. Ну разве ж это люди? Гниды!

Поэтому, ко­гда в один прекрасный день по пустырю заползали грузовики, а не умеющие говорить по-русски рабочие, одетые на диво всему поселку в белоснежные комбинезоны, начали споро выкладывать кирпичные стены, Зина возликовала. Ее соседки страшно злились, костеря на все лады неизвестных людей, решивших затеять строительство. Но Зинаиде было радостно. Ко­гда че­рез пару месяцев здание поднялось во всей красе, стало понятно, что оно загораживает вид из окон Зины.

– Ты стребуй с них деньги, – со всех сторон советовали подружки.

Но Зина только отмахивалась. На что ей было глядеть из окна? На горы мусора? На край черного неприветливого леса? Так что никуда она не пошла и ссориться с новыми соседями не стала. Примерно че­рез неделю пос­ле того, как бесчисленные мебельные фургоны привезли диваны, кресла, столы и стулья, в Зинину калитку постучали. Красивая дама в элегантном кожаном пальто улыбнулась и протянула Зине конверт.

– Извините, получилось, что новый дом отобрал у вашего весь солнечный свет. Ей-богу, это не моя вина, я ни разу не была на стройке, а управляющий ниче­го про вас не сказал. Пожалуйста, возьмите в качестве компенсации.

Зина вытерла руки о фартук и пробормотала:

– Глупости, солнца на всех хватит, а деньги я не приучена так брать, не побирушка, извините, коли грубо выразилась.

Дама мигом спрятала подаяние и спросила:

– Не хотите ко мне в домработницы пойти?

– Можно попробовать, – ответила Зина.

Вот так они и познакомились.

– Она мне доверяла, – вздыхала Зиночка, – но про себя ниче­гошеньки не рассказывала. Жила од­на, ни мужа, ни детей, вообще никого, словно сирота убогая. Да и друзей особых не имела, никто сюда не ездил!

– Значит, никаких ее родственников вы не знаете?

– А их не было, – пояснила Зина, – во всяком случае, никого не видела.

– И Алешу с Надей вы до ее смерти не видели?

– Нет.

– Кто же хоронил Филимонову?

Зина вытащила из кармана довольно грязный носовой платок и принялась скатывать его в комочек.

– Так я и хоронила.

– А как же Алеша и Надя узнали о смерти Натальи?

– Она небось кончину почуяла, вызвала меня к себе, сунула бумажку и велела: позвони по этому номеру, ко­гда помру, скажи, что Наталья Сергеевна велела известить о своей кончине нотариуса Бодрова.

– И ты позвонила.

Зина скрутила платок трубочкой. 

– Позвонила. Назавтра он явился, – хмыкнула Зина, – но не один, а с парнем, наследником Алексеем Колпаковым. Только ошиблась я, видать…

И она примолкла.

– Говори, пожалуйста, – попросила я, – в чем ошиблась?

Зина вздохнула.

– Да уж несколько лет со дня ее смерти прошло, теперь и болтать можно. Видишь фотокарточку?