Привидения и их жертвы, или Дом и разум

Не прошло и года после свадьбы, как вдруг американец поспешно покинул Англию и более туда не возвращался. Он приобрел судно и плавал по морям, пока два года спустя оно не пропало без вести в Атлантическом океане. У вдовы оставались немалые средства, но на ее голову посыпались несчастья: сначала разорился банк и пропали все капиталы; она открыла торговое дело, но обвнкротилась; затем пошла в услужение, опускаясь все ниже и ниже: от экономки до прислуги, — никогда не задерживаясь подолгу на одном и том же месте, хотя в характере ее никто не замечал чего-либо неприятного. У нее была репутация трезвой, честной и чрезвычайно спокойной особы. Однако обстоятельства ей не благоприятствовали. В конце концов она дошла до работного дома, откуда ее забрал мистер Дж., поручив ей присматривать за тем самым домом, который она снимала в первый год замужества.

Мистер Дж. далее писал, что провел час в пустой комнате, которую я убеждал его снести, и что охватившее его чувство ужаса (хотя он не видел и не слышал ничего особенного) было так велико, что ему не терпится разобрать стены и поднять полы, как я и предлагал. Он уже сговорил людей для этой работы и готов приступить к ней в любой избранный мной день.

Соответствующий день был назначен. Я явился к дому с привидениями, и мы поднялись в ту слепую комнату, сняли плинтус и подняли пол. Под засыпанными мусором перекрытиями мы нашли люк, достаточно большой, чтобы в него мог пройти мужчина. Его дверь была укреплена железными скобами и заклепками. Сняв все это, мы спустились в находившуюся внизу комнату, о существовании которой никто и не подозревал. Там было окно и дымоход, заложенные кирпичом, по-видимому, много лет назад. Освещая себе дорогу свечами, мы обошли помещение. Там до сих пор сохранилась обветшалая мебель: три стула, ларь-скамья и стол, какие делали лет восемьдесят назад. У стены стоял комод, там мы нашли полуистлевшие старомодные предметы мужского туалета, которые были в ходу лет сто назад у людей довольно знатных, дорогие стальные пуговицы и пряжки для придворного костюма и изящную шпагу к нему; в кармане камзола, щедро отделанного золотым позументом, а ныне почерневшего и изъеденного сыростью, мы нашли пять гиней, несколько монет и билетик из слоновой кости, должно быть, на давным-давно отзвучавшее представление. Но главным нашим открытием оказался вделанный в стену несгораемый шкаф, замок которого доставил нам немало хлопот.

Шкаф был разделен на три полки и два небольших ящичка. На полке выстроилась по ранжиру несколько маленьких герметически закупоренных хрустальных флакончиков с какими-то бесцветными летучими жидкостями. Могу лишь утверждать, что то не были яды — в состав одной из них входили фосфор и аммиак. Были там причудливые стеклянные трубочки, маленький заостренный железный стерженек, отделанный большим осколком горного хрусталя, и еще один — оправленный в янтарь, и, кроме того, очень сильный магнит.

В одном из ящиков мы обнаружили миниатюрный портрет в золотой рамке, краски которого сохранили редкостную свежесть, если вспомнить, сколь долго он, должно быть, пролежал здесь. На портрете был изображен мужчина на излете среднего возраста — лет сорока восьми или семи.

Лицо у него было самое необыкновенное — весьма запоминающееся. Вообрази вы себе могучую змею, превратившуюся в человека, но и в человеческом облике сохранившую свои прежние змеиные черты, вы составили бы себе более ясное представление о нем, нежели могли бы дать самые длинные описания — о широкой, плоской лобной кости, об изящной, сужающейся линии подбородка, скрывающей неумолимую и мощную челюсть, о миндалевидном разрезе больших страшных глаз, мерцающих, зеленых, словно изумруды, и о жестоком бесстрастии, разлитом во всех чертах, — свидетельстве огромной скрытой силы. Странно было вот что: лицо на миниатюре в первое же мгновение поразило меня небывалым сходством с одним из самых редких портретов — с портретом человека очень родовитого, едва ли не королевской крови, наделавшего в свое время много шуму. О нем не говорится в исторических хрониках, разве лишь вскользь, но полистайте письма современников, и вы найдете там рассказы о его необузданном духе, о пристрастии к оккультному знанию. Скончался он в расцвете лет и погребен, судя по историческим свидетельствам, в чужих краях. Умер он вовремя, чтоб не попасть в руки закона, готового препроводить его на виселицу за совершенные преступления.