Привидения являются в полдень

«Мне кажется или голос у нее изменился? — спросила себя Катя. — По-моему, ей не слишком-то хочется говорить об этих, да и о любых событиях со мной…» Но она сделала еще одну попытку:

— Вообще-то это не телефонный разговор, но… Мои одноклассницы, то есть наши одноклассницы, три девушки… Они погибли.

— Как? — отозвалась Оля. — А, да. Я знаю об этом. Следователь мне звонил… Вы по поводу этого дела? Но я уже дала показания, я ничего не знаю.

— Да нет, я не имею отношения к следователю… Хотя ваш телефон он мне дал. Я просто хотела с вами поговорить…

«Дура, вешай трубку! — разозлилась на себя Катя. — Зачем ты навязываешься человеку?! Она же не хочет с тобой общаться! Ну, немедленно скажи: „Очень жаль, простите, до свиданья!“» Но тут она услышала голос Оли, та говорила:

— Вы можете приехать ко мне. Конечно, если хотите. Я об этом деле ничего не знаю, только в общих чертах… Только… Если я все правильно поняла из разговора со следователем, все закончилось?

— В общем, да. Маньяк арестован и сейчас под следствием… Я, собственно, беспокоилась за вас… Если он вам сказал, убивали по алфавиту… Потом должны были быть вы, потом я.

— Приезжайте, — ответила Оля. — Я буду вас ждать. Вы мой адрес знаете?

— В общих чертах. Доберусь. Когда вам будет удобно?

— Можно сегодня… — как-то вяло ответила Оля. — Если хотите.

«То есть подразумевается, если я этого хочу, но никак не ты! — подумала Катя. — Ты, наверное, решила мне немножко отомстить за школьные обиды? Теперь я выступаю в роли смиренной просительницы — нельзя ли мне приехать, нельзя ли с вами поговорить? Ладно, пусть. Это будет твой реванш, я согласна. По крайней мере, я закрою это дело. Пусть немного позже, чем наш милый следователь, но все же закрою. Иначе я буду думать о тебе, насколько я себя знаю». Она поблагодарила Олю, уточнила час и адрес и повесила трубку. Только тут она обратила внимание, что ручка запертой двери уже давно и безрезультатно поворачивается. Катя встала и отперла дверь. В комнату буквально ввалился Дима.

— Что тебе сказала эта дура?! — прошипел он. — Я ее убью!

— Кто? — Катя отступила к своему столу. На миг у нее явилось бредовое предположение, что Дима говорит об Оле, но тут же она прогнала эту мысль: он не мог знать, с кем она только что говорила.

— Зина! Дура набитая! Она тебе что-то наболтала про меня?!

— Да ничего нового она мне не наболтала. — Катя успокоилась, и ей было даже смешно наблюдать за перекошенным от злобы Диминым лицом. — Перестань метаться. Выпьешь кофе?

— Трахал я это кофе и эту контору! Сплетница!

— Я? — холодно отозвалась Катя.

— Дура! Я о Зинке. Она каким-то образом узнала об этой глупой истории и теперь сообщила тебе… Да, у меня была любовница! Я не железный! Ты совсем недавно соизволила жить со мной, а как я должен был обходиться все остальное время?!

— Сбавь обороты! — попросила его Катя. — Я вовсе не стала бы требовать от тебя монашеской верности. Можешь спокойно заводить любовниц, если я стану тебе отказывать в постели… Успокойся. Зина — дура, и не надо обсуждать это лишний раз.

Он вздохнул, облокотился на ее стол и попросил его простить и поцеловать, а также отказаться от своих слов, что она, дескать, не собирается связывать с ним свою судьбу. Катя простила, поцеловала, отказалась и подумала, что ей надо срочно ехать в Индонезию — жалкая уловка против обступающей ее скучной действительности. Этим примирением она воспользовалась для еще одной своей цели.

— Скажи, — протянула она, когда его губы оторвались от ее открытой шеи. — Скажи, как ты намерен провести сегодняшний вечер?

— Ох, как ты официально выражаешься… — вздохнул он. — Ну, я думал провести его дома, приготовить что-нибудь исключительное, в смысле пожрать. Надоели мне эти рестораны.

— Верно, что хорошо для любовницы, плохо для будущей жены? — подольстилась она. — А ты не будешь иметь ничего против, если я навещу маму?

— Конечно, ничего… — удивился он. — Кстати, ты не думаешь, что пора твоей маме кое-что узнать?

— О нас с тобой?

— Ну да. Иначе она будет очень удивлена. Я хочу, чтобы она меня признала, если это так называется.

— Мама тебя признает. Она признает все, что угодно, если только это будет нравиться мне. Она вовсе не строгая мать. Так я съезжу к ней?

— Конечно. Подвезти тебя?

— Не надо, иначе ты простоишь под нашими окнами весь вечер. Я думаю, что лучше тебе пока не показываться. Все же я еще не разведена официально, а это ей не понравится. Она не любит двусмысленных положений.