Привидения являются в полдень

Он не слишком ругал себя за этот вечер. Ира была красива. Она была нежна. Ее руки делали чудеса, рот был мягким и податливым, грудь — свежей и упругой. В постели она двигалась быстро, тело у нее стало горячим, обжигало его, у него пересохли губы. Он почувствовал себя обновленным и легким, когда застонал и несколько раз, дернулся над ней. Потом он увидел ее улыбку. Она просила его не беспокоиться насчет предохранения — у нее стояла спираль. Он ни о чем не беспокоился. Он был счастлив. Совершенно счастлив. У него появилась любовница. Единственным ее недостатком в его глазах было то, что волосы у нее были жестковаты — она их обесцвечивала.

С Катей он больше не жил. Случилось это само собой. В один из вечеров, когда все располагало к тому, чтобы вспомнить о своих супружеских обязанностях, он понял, что совершенно сыт. Отговорился в тот вечер он своей усталостью — слишком много работал. Катя ничего ему не сказала, ни о чем не спросила. Она тоже очень устала. Зарабатывал он вовсе не так много, как обещала Ира, и ей приходилось брать работу на дом — она даже перепечатывала на машинке рукописи, которыми ее снабжала знакомая машинистка из редакции, знавшая о ее обстоятельствах. В сущности, ей тоже было не до секса.

Вскоре он понял, что его жизнь вовсе не так безоблачна, как ему казалось сразу после знакомства с Ирой. Она стала его ревновать. Сперва ненавязчиво, слегка — можно было не принимать это всерьез. Потом ее приставания стали его тяготить. Больше всего она упирала на то, что он живет с двумя женщинами одновременно. «Она же не любит тебя, как я! — кричала Ира. Она стала нервной, почти истеричной. Ее трудно было узнать — лицо опухло, походка отяжелела, характер сильно изменился. — Она же рыба, рыба, мороженая треска!» Игорь пытался ее успокоить. Он рассказал ей, что не живет с женой, отговариваясь усталостью. Тогда Ира подняла голову (она в тот миг лежала ничком на постели) и сказала: «Почему бы тебе не стать для нее импотентом?» Эта мысль ему не понравилась, тем более что он сам замечал ослабление своей потенции — сказывались истерики Иры. Она же считала, что он уклоняется от того, чтобы ложиться с ней в постель, говорила, что подурнела и сама видит это! Говорила, что любит его. Истерики становились все более частыми. Наступил вечер, когда он оказался ни на что не способен и с Ирой. Ему пришлось лечиться. Лечение длилось недолго. Когда оно закончилось, он дал себе слово бросить свою подругу. Но она преподнесла ему сюрприз. Ира ждала ребенка. Он пришел в ужас, пытался уговорить ее избавиться от этой обузы, но она его не слушала. Истерики кончились — теперь она была так кротка, мила, так влюбленно смотрела на него, так старательно готовилась к тому, чтобы стать матерью, что мало-помалу он начал успокаиваться. Кончилось тем, что он пообещал заботиться о ней и о малыше. Она ответила, что денег ей не нужно, зарабатывает она больше, чем он. Ей нужно только одно — он, Игорь. Муж и отец ее ребенка.

Долгое время ему удавалось держать ее на расстоянии, не подавать ей твердых надежд на развод. Она терпела. Ребенок — мальчик с зелеными глазами Игоря и светлыми волосами Иры — родился в апреле следующего года. Игорь часто бывал у Иры, но по-прежнему не делал никаких решительных шагов к разводу и женитьбе. Отношения с Катей вступили в новый этап. Она завела любовника. Об этом он узнал от Иры — Катя проболталась ей, когда стриглась. Для Игоря это было немалым оскорблением. Но что он мог поделать? Ведь он поддерживал легенду о своей импотенции, говорил, что лечится, а в сущности — почти ежедневно бывал у Ирины. «Я предал Катю, — думал он. — И она сделала ответный шаг — предала меня. Что же теперь терзаться…» Но он ревновал ее — ревновал до такой степени, что иногда ему хотелось ее избить. В его душе воцарился полный хаос. Он сам не мог себе сказать, любит ли он еще жену, которую ревнует так страшно, как он относится к Ире, погубившей его семью, как он относится к себе… Иногда он оправдывал свое поведение — Катя сама виновата в том, что ему однажды потребовалась другая женщина. Иногда — казнился. Но выхода не было.

Единственным светлым пятном был ребенок. Он сам не заметил, как привязался к сыну. Он любил играть с ним, часто приносил ему подарки, с радостью гулял бы с ним, если бы не боялся, что на него обратят внимание соседи. Довольно было и того, что его несколько раз видели, когда входил к Ирине. Огласки он не хотел. Для всех родственников и знакомых Иры ребенок не имел отца.