Прививка от глупостей

На двадцать пятый день газеты запестрили новостями о необходимости ставить прививку. Главврач написал большую статью о чудодейственности прививки, а юридическая рубрика разместила краткий текст закона, позволяющего не продавать непривитым еду и выписывать им большой штраф, если копы поймают их на улице. В принципе это логично, ведь, рискуешь сам, дак сиди дома, не подвергай опасности других. Волосатый, конечно, со мной не согласился. Хорошо, что я заранее запасся консервами.

На двадцать шестой день был большой концерт, посвященный подвигу врачей. После концерта Мэр читал длинную речь о том, как нужна прививка, как она полезна. Мне запомнилась его фраза: «Не верить в прививку, все равно, что не верить в то, что Земля круглая. Это не просто прививка – это вакцина от предрассудков, лекарство от средневековых стереотипов, прививка от глупостей».

Волосатый хотел крикнуть из окна какую-то гадость, но я быстро заткнул этого горячего молодчика. Не хватало еще мне с копами или, упаси Бог, серыми парнями, дома чайку испить, поговорить, а, может, и к ним заглянуть. Мэр в завершение сказал, что прививку теперь можно официально ставить насильно, ведь не желающие ее ставить – угроза не только для себя, но и других жителей города.

Поэтому улицы, вместе с копами, будут патрулировать бойцы городской гвардии, снабженные вакциной. А каждому вакцинированному будет выдаваться талон, сроком на один день, с указанием числа постановки и специальной эмблемой, подделать которую невозможно. Волосатый, после речи Мэра начал громогласно возмущаться, но я быстро заткнул рот этому разрушителю шумовой маскировки.

Вечером в кабинете Серого начались перестановки. Серые парни унесли рабочий стол, с которого Серый предварительно забрал фотографию в рамке, спрятав ее в тумбочку. В середине кабинета водрузили большой стеклянный стол, на который торопливые официанты начали стаскивать бутылки и тарелки со снедью. Мы с Волосатым смотрели на все это, поглощая рыбные консервы, и облизывались. Думаю, ДД, даже писать излишне, что в кабинете у Серого я никогда никого не видел в респираторе и резиновой шапочке, но, все-таки напишу, ты то картины не видишь, твой удел – буквы.

Ночью начался большой праздник. За столом собралась вся честная компания. Мэр, Серый и Благотворительный были в новых дорогих костюмах. У каждого из них был пурпурный галстук. На галстуке Мэра была большая брошь в форме лаврового венка. Они сидели во главе стола. Далее располагались Главврач, Шериф, Главный редактор и командир городских гвардейцев. За ними сидели какие то коммерсанты (судя по костюмам), гвардейские и полицейские полковники. В каждом углу кабинета стояло по городскому гвардейцу в парадной форме, с карабином на перевес.

Все расселись за столом, но бокалов не поднимали. Мэр первым встал, все также поднялись и согнулись в полупоклоне. Мэр говорил и жестикулировал бокалом, а вся эта братия, как сказал Волосатый: «Таращилась на него, как стая шакалов на своего предводителя». Закончив речь Мэр протянул вперед правую руку и все, кроме пурпурных галстуков, по очереди начали подходить к нему и подобострастно лобзать протянутую руку. После того, как все сидящие за столом прошлись губами по руке, Мэр протянул ее Серому. Серый едко ухмыльнулся и чмокнул руку, как мне показалось, отдернув губы едва коснувшись руки. Когда рука подлетела к носу Благотворительного он не последовал общему примеру и брезгливо оттолкнул ее.

Лицо Мэра не дрогнуло, он взял со стола пустой бокал, достал из под стола зеленую бутыль и наполнив бокал красной, шипучей жидкостью, подошел к Благотворительному и обняв его за плечи, как брата родного, протянул ему бокал.

«Отведай из кубка забвения, несчастный» – сказал тогда Волосатый. Благотворительный хотел отвести рукой кубок, но лицо Мэра вдруг стало таким страшным, что мы с Волосатым, глядя на эту маску ярости и безумия, готовы были сами бежать в кабинет Серого и на коленях вылакать бокал.

Благотворительный побледнел, как полотно и осторожно отхлебнул. Все снова вернулись за стол и начался пир. Девушки в коротеньких платьицах и фартуках разносили коньяки и закуски, гости вставали и по очереди произносили длинные тосты.

Вдруг, Благотворительный схватился за горло, захрипел, упал на пол, начав дергать руками и ногами в неестественных судорогах. Мэр широко улыбался. Все затихли. Мэр подошел к корчащемуся умирающему и сорвал с его шеи пурпурный галстук. Серый сделал рукой жест и двое гвардейцев выволокли мертвеца из кабинета.

Мэр подозвал к себе одного из коммерсантов, усадил на место Благотворительного и нацепил пурпурный (как сказал тогда Волосатый – «Пеньковый», не знаю, что это означает) галстук на новую шею. Серый снова сделал жесть рукой и праздник возобновился, как будто ничего не произошло. Напитки лились рекой, блюда менялись на столе, люди хмелели.

Мы с Волосатым отпустили ситуацию и пили пиво, которым я запасся еще до эпидемии.