Прививка от ничего (сборник)

Он вышел из ванной, взял участников банкета за шиворот (кажется, жена была в правой руке, а её брат – в левой) и молча вынес из квартиры. Захлопнул дверь и вернулся в ванную.

Картина в зеркале не утешала – зияющие разрезы нужно было зашивать. Не переодевая окровавленной одежды, Миша поплёлся в травмпункт.

Вернулся он уже под утро. Походил по квартире, пнул ногой пустую бутылку. Сел на кровать. Потом лёг, не раздеваясь, и укрылся одеялом.

В это время в квартире сверху грянула музыка. Глубокие басы сотрясали тонкий потолок «хрущёвки». Стёкла вторили им мелодичным звоном.

Миша устало откинул одеяло, встал, захватил свой спортивный снаряд, валяющийся в комнате, и направился к двери.

Поднимаясь по лестнице, Миша рассуждал о том, что надо поговорить культурно. Точнее, так рассуждал Мойша. Ведь он – человек вежливый.

Звонка почти не было слышно за грохотом музыки. Тем не менее, сосед открыл дверь. Перед ним стоял человек в окровавленной футболке, с перебинтованной головой и с молотом в руке. То, что он произнёс, было ещё более удивительным:

– Выключите, пожалуйста, музыку, сука!!!

Как понятно, первую часть фразы придумал Мойша, а уже её окончание – не спавший всю ночь, раненный кружкой Миша.

Сосед оторопел. Только так можно объяснить его совершенно неуместную реакцию. Рассказывать человеку, держащему в руке молот, о своём праве шуметь с восьми утра – как минимум неосмотрительно.

Мойша решил, что необходимы ещё какие-то убедительные и вежливые слова, дабы воззвать к совести соседа.

– Я что, блядь, неясно сказал? – спросил Миша, поднимая молот…

Сосед затрясся и рывком захлопнул дверь.

Мойша постоял ещё чуть-чуть и поплёлся вниз по ступеням, уныло таща за собой спортивный снаряд.

Он снова лег и накрыл забинтованную голову подушкой.

– Надо было хоть дверь ему искорёжить, – подумал Миша.

– Зачем? – парировал Мойша.

В этот момент музыка наверху стихла.

– Странный день, – подумали они вместе.

Миша уснул быстро, а Мойша долго ещё ворочался.

Спорт, воспитание и 9 бутылок

Отдых в докапиталистические времена был занятием таким же сложным, как работа или тщетные походы по магазинам.

Конечно, можно было с унижениями выбить профсоюзную путёвку в какой-нибудь санаторий у моря. Но это сразу же предполагало наличие массовика-затейника, режима дня и постоянного вещания из репродуктора.

Помню, как в одно дождливое утро бодрый советский голос произнёс:

– Здравствуйте, товарищи отдыхающие! Московское время – восемь часов! На улице – прекрасная погода! Небо серое! Без просветов!

Но даже такие путёвки в безоблачное серое утро доставались не всем.

Поэтому многие предпочитали отдых с палатками. Нет, это были не завзятые «походники», бренчащие на гитарах «Как здорово, что все мы здесь» где-то в глубине леса. Это были обычные ленинградские и московские семьи, чудом накопившие на старенькие «Запорожцы» и «Москвичи». Они уезжали в Прибалтику, где продукты были вкуснее, а мусора было меньше, расставляли палатки на берегу какого-нибудь озера и спокойно отдыхали весь положенный трудящимся отпуск. Без затейников и репродукторов. С примусом и почерневшим котелком.

Мы обычно уезжали в Эстонию, на северное побережье Чудского озера. Сбегали из города в воздушный сосновый лес, к ласковому песчаному пляжу. Как делали ещё десятки инженеров, кандидатов и докторов наук, преподавателей и врачей. Дантисты, продавцы мясных отделов и заведующие овощебазами не ездили отдыхать с палатками, что обеспечивало хорошую компанию. Это был ещё один островок свободы – без лозунгов, идеологической направленности и генеральной линии.

У меня на этом островке воцарялся удивительный режим дня. Просыпался я часа в два. Пробежка, зарядка, купание. Лёгкий завтрак, состоящий из обеда встававших в нормальное время родителей. Лёгкий отдых после «лёгкого» завтрака. И – на волейбольную площадку соседней турбазы. Часов в шесть оттуда уходили «физкультурники», и наступало время «профессионалов», а у меня был первый разряд.

Играли до наступления темноты. Потом купание, переоблачение и поход на дискотеку всё той же турбазы.

На дискотеке нашу волейбольную компанию встречали хорошо, соответственно результатам игры. Тем более что партнёра всегда можно было попросить как бы случайно направить мяч во-о-о-он к той брюнетке. А это обеспечивало сближение ещё до дискотеки, со всякими там «ах, простите, я вас не ушиб», «да нет, что вы, вы так увлеченно играете»…

Поэтому дискотека часто заканчивалась походом в кафе и прогулкой под звёздами. Возвращался я в палаточный городок часа в два-три ночи, потому и спал до обеда.

А наутро всё повторялось.

Было так хорошо, что я даже позвонил приятелю в Питер:

– Игорёк, приезжай, – сразу сказал я.

– Приеду, – не раздумывая ответил он. – Что привезти?

– Да ничего не надо. Пиво вкуснейшее рядом. Шашлык в кафе, правда, дорогой. Можешь с собой мяса прихватить.

Кстати, в Эстонии на примере пива я понял, что такое капитализм.

В дальнем магазине оно стоило 80 копеек. В ларьке на турбазе бутылка стоила уже 1 рубль. А в кафе на турбазе – 1 рубль 20 копеек.