Прививка против любви

Что же это такое происходит? Что ни день, то происшествие! После того, как со двора бабушкиного дома элегантно увели машину сына, Татьяна уже ничему не удивлялась. Когда что-нибудь пропадает, подозреваются все. Да и как можно ручаться за всех? Там же не один Костя был, ещё Черкес (читай – Черкасов), да и барышни эти. Кроме Лизы, она никого не знает.

– Куда у бабушки книжка-то делась? – обратилась она опять к сыну, – ты всё-таки подумай, проанализируй ситуацию. Юрист, всё-таки! Может быть, с тобой встречали Новый год малознакомые люди?

– Ничего не хочу слышать про вашу сберкнижку! Вот связался, Новый год решил встретить по-человечески! И что из этого вышло? Никто вашу сберкнижку не брал. У бабульки, наверное, маразм.

– Но пока мы до конца не выяснили, что случилось, подозреваются все.

– И ты туда же? Да опомнитесь вы, наконец!

– Придётся мне самой к матери съездить, поискать эту злополучную сберкнижку.

Татьяна застала мать в большой тревоге. Вместе они ещё раз перерыли все шкафы и полки, а также все карманы в одежде, но искомый документ словно в воду канул.

– Я точно помню, что положила книжку вот сюда, – Таисия Михайловна провела рукой под постельным бельём на одной из полок шкафа, – у меня три сберкнижки, и держу я их в разных местах, мне так спокойнее. Я ничего не путаю, вот смотри: договор со сбербанком лежит на месте, а книжки нет.

– Может быть, ты её потеряла где-нибудь на улице или оставила в сберкассе? – предположила Таня.

– Да нет, никуда я её не носила. Это не случайно, что она пропала именно тогда, когда в моём доме побывали чужие люди. Кто бы мог подумать, что Андрей дружит с такими вот нечестными людьми.

– Андрей ручается за всех своих друзей. Он говорит, что такого просто не может быть, поэтому очень на нас с тобой рассердился.

– Рассердился? Да он же может не знать, что друзья его так подвели.

– У тебя там много денег-то было? – спросила Таня.

– Десять тысяч рублей. Для толстосумов это мизерная сумма, для меня много, – сокрушённо подсчитала Таисия Михайловна и тяжело вздохнула.

– Зачем ты копишь деньги, мама? Жила бы в своё удовольствие, тратила бы, куда хотела. В Германию бы съездила к внучке, посмотрела, как она там живёт. А ты всё экономишь.

– Не тянет меня в Германию, что-то не хочется туда ехать. Была я там, когда Берлин брали. Наш полк связи до Берлина дошёл.

– Но сейчас совсем другая Германия, – возразила Таня, – во время войны ты видела одни руины и концлагеря.

– Да всё я видела. У немцев ещё тогда культуры было больше, чем у нас. Они же от нас бежали, всё побросали. Мы заходили в дома, смотрели, как устроен быт.

– И грабили понемногу?

– Ну какой же это грабёж, если никого нет? Армия наша во многом нуждалась. Конечно, кое-что брали.

– Надо нам с тобой как-нибудь сесть и поговорить обо всём этом за чашкой чая. Тем более, повод есть – 60-летие Победы приближается. Наша Победа – это исторический факт, а историю надо знать по первоисточникам. В учебниках что угодно напишут. А ты ни разу ничего не рассказала от начала до конца – всё какие-то разрозненные сведения…

– Да, теперь уж всё могу рассказать, без утайки. Жизнь всё расставила по своим местам.

– Тогда договорились, – обрадовалась Таня, решив, что ей удалось отвлечь мать от неприятного инцидента. Но не тут-то было. Немного помолчав, она опять завела ту же пластинку.

– Да, вот только со сберкнижкой разберёмся. Мне и в голову не пришло подозревать Андрея – в его честности сомневаться не приходится, в этом мы убеждались много раз. Но то, что он шутник, тоже чистая правда. Старуха, мол, с ума сходит, деньги копит, дай-ка я над ней посмеюсь.

– Я ещё раз говорю: этого не может быть. Андрей себе такого не позволит. Ты жизнь прожила, но в людях, похоже, совсем не разбираешься.

– Чужая душа – потёмки. И ты всего можешь не знать.

– Ты лучше сходи в свою сберкассу и заяви о пропаже. Они скажут, что надо делать в случае пропажи сберкнижки. Заявление напиши. Делать это надо скорее, пока её никто не предъявил и денег обманным путём не получил. Потом поздно будет. Когда счёт закроют, уже ничего не докажешь. Поняла?

– Да, пойду завтра же. Другого выхода нет.

Татьяна ушла домой, по-прежнему не зная, что думать по поводу этой сберкнижки. И что за мания у стариков копить деньги? Лишней тряпки себе не купят, никаких деликатесов не употребляют в пищу, а вот деньги любят иметь в наличии. Конечно, в своей жизни они никогда не видели роскоши и не привыкли к ней. На долю военного поколения выпало немало испытаний: это и голод вместо полноценной еды, и обноски вместо нормальной одежды. Но они выстояли, выжили (кроме тех, кто погиб на войне) и не считают материальные блага главным жизненным достоинством. Главное – сама жизнь, здоровье, свежий воздух. А от бекона и сервелата никто ещё здоровее не стал. И от норковой шубы никому не стало теплее, потому что тепло заключается не в шубе, а в человеческих отношениях.