Прививка против любви

– Он был дома один. Разбил стекло молотком и прыгнул с третьего этажа. Сломал ноги и позвоночник.

– Ты не расстраивайся раньше времени – может быть, ещё всё обойдётся, – начала старшая по возрасту женщина успокаивать младшую, хотя у неё самой не проходил комок в горле и тряслись руки.

– Сломан позвоночник, – повторила Майя, – врачи сказали: если внутренние органы повреждены, то всё, смерть.

Татьяна ещё больше ужаснулась, услышав это страшное слово смерть, но, справившись с охватившими её эмоциями, опять начала успокаивать несчастную молодую маму.

– Ну и что же – сломан позвоночник? Срастётся, на детях всё быстро заживает. У моих знакомых был такой случай. Внук- непоседа упал с балкона. И ничего – жив. Надо верить в хорошее.

– Не знаю… Состояние очень тяжелое.

– Да я и не говорю, что всё это легко, – вздохнула Таня, – конечно, очень тяжело. Наверное, долго придётся лежать в гипсе. Но что делать – надо терпеть, бороться за жизнь ребёнка. Если понадобится моя помощь – можешь на неё рассчитывать.

– Спасибо, – безразлично ответила Майя и после недолгого молчания добавила, – он письмо оставил.

– Какое письмо? Разве он уже умеет писать?

– Очень плохо, печатными буквами, но умеет. Ошибки, правда, делает.

– И что он написал?

– “Мама, я люблю тебя и папу Андрея”.

– Так ты хочешь сказать?.. – до Тани вдруг начал доходить смысл происшедшего. – Он что, хотел умереть? Оставил предсмертную записку?

– Не знаю. Он оделся, разбил окно и прыгнул. Или упал – никто не видел.

– Даже оделся? Вот умница, – у Тани появилась надежда, – сейчас зима, снег лежит под окнами, да и тёплая одежда должна смягчить удар.

– Может быть, – также безразлично отозвалась Майя.

– Андрей, возможно, скоро придёт. Давай пока чаю попьём.

– Я хотела попросить его заделать чем-нибудь окно. Очень дует.

– Конечно, конечно, он сумеет это сделать.

Татьяна усадила девушку на кухне и принялась хлопотать по хозяйству. А в ушах всё звучала одна и та же фраза:” Максим в реанимации… Умирает”. Ей хотелось плакать, кричать, звать на помощь, хотя это был не её ребёнок, это был чужой мальчик, но что это меняло? Человек упал с большой высоты и ему сейчас плохо. А если человек маленький, его жалко вдвойне.

Андрей пришёл через час и принял случившееся близко к сердцу. Его с трудом уговорили выпить хотя бы чашку чая – от ужина он отказался. Отыскав на балконе какую -то картонку, он ушёл к Майе, чтобы закрыть дыру в окне хотя бы на ночь – стекло можно будет вставить потом. Как и ожидала его мать, домой ночевать Андрей не пришёл.

Татьяна с мужем, которому она всё рассказала, долго не могли уснуть, обсуждая случившееся. Чем объяснить такой странный поступок хотя и маленького, но уже достаточно хорошо понимающего, что можно, а что нельзя, ребёнка? Уж не суицид ли это? Не протест ли против ухода из семьи “папы Андрея”?

– Вряд ли, – сказал Сергей, – он же ребёнок. Он не только слов, но и понятий таких не знает. Для него слово “смерть” пока абстрактное понятие, ничего общего не имеющее с реальной кончиной.

– Да, пожалуй, – согласилась его жена, – суицид надо выстрадать, к нему надо прийти. Самоубийство не может осуществиться вдруг – для него должна быть причина. Я, к сожалению, столкнулась с этим. У нас на заводе отравилась молодая женщина, которая не смогла пережить измену любимого. Что он ей обещал, я не знаю. Но когда она забеременела, он отказался на ней жениться, потому что был женат и уже имел двоих детей. Третий ему был не нужен. Когда она узнала об этом, на неё было страшно смотреть. Она кричала:” Я не хочу жить! Меня так обманули!..” И выпила уксусной эссенции. Потом, правда, пожалела об этом, просила врачей её спасти, но было уже поздно.

– И что же он? – спросил Сергей.

– Ничего. Живёт, как ни в чём не бывало. Ей надо было родить и стать с его женой равноправной. Но тогда было такое время: стыд, позор… А я подумала: если я потеряю всё, что мне дорого, меня спасёт Москва. У нас Москва есть, чего травиться-то? Красная площадь, Арбат, Москва-река… Посмотришь на всё это – и жить хочется. Ведь есть же, говорят, ландшафтотерапия. Можно вылечиться, глядя на лесные дали, морской прибой… А чем хуже наши кремлёвские звёзды или вид на Москву с Воробьёвых гор? Но ребёнок ещё не способен прийти к такому решению. Тут что-то не то…

– Причина у него как раз есть – развод родителей, предательство, как он считает, папы. Он же не думает, что папа ушёл от мамы – он ушёл от него, от Максима…

– И он решил таким способом привлечь к себе внимание, вернуть папу? В жизни, конечно, всё бывает, даже такое, что и не снилось сочинителям остросюжетных романов. Но всё-таки не верится…

– Да. Потому и не по себе от случившегося. Мистика какая-то. Легче пережить трагедию, когда её причины ясны.

– Будем надеяться, что Максим придёт в себя и сам расскажет, что это он такое задумал. Он вполне рассудительный мальчик, как я успела заметить, – с надеждой предположила Татьяна, – да и нет худа без добра – они помирились. Как Андрей ни хорохорился, а разрыв с Майей он переживал.

– Видимо от судьбы не уйдёшь. Только бы мальчик поправился.