Привкус Древности

Тысяча извинений, что не смог прибыть сам. Постараюсь исправить это недоразумение в ближайшие же часы».

И подпись.

— Как же так? — прошептала пораженная Мерия. — А я-то и надеяться перестала уже. Мы теперь богачи! Слышишь?

— Слышу, — произнес Феддервел, сам еще не поверивший в то, что прочел. Странно. Не могут монеты стоить так дорого! Но ведь стоят… И если этот скряга готов отвалить за них такую кучу золота (которое и весит-то куда больше, нежели одна монета), то нельзя упускать этот шанс. Удача не любит ротозеев.

— Это спрятать, — указал он на гору монет. — Остаток мы с него возьмем драгоценностями, а до тех пор… — он задумался, — до тех пор у нас есть постояльцы. Очень дорогие постояльцы.

Впрочем, и так было понятно, что обсуждать особо нечего.

x x x

Вечером в трактире было уже не протолкнуться. Феддервел помнил вечер очень смутно (столько событий, сплавившихся в течение одного дня, не смогли бы уместиться ни в чьей голове), но некоторые моменты все-таки припоминал и в будущем.

Хевайеринн оказался неплохим певцом. Правда, кроме пары флейт да странно звучащего струнного инструмента (играл на последнем спутник Хевайеринна, молчаливый и мрачный на вид) играть было не на чем, но и этого вполне хватило.

Звуки песни, на неизвестном никому в городке языке, приковывали к себе слух и внимание; песни лились одна за другой — и как это удается соединять хватку купца с тонкостью чувств музыканта? Все до одного завсегдатаи затихли, и после каждой из песен было не протолкнуться от желающих выпить с певцом.

И последний не отказывался. Что там говорить, а местное пиво в конце концов стерло мрачную гримасу с лица приезжего музыканта. Да уж, не только иноземцы могут гордиться своими способностями! Пиво вновь прибывшим было явно в диковинку — долго не решались его пробовать (предпочитая чай), но попробовав, не раз и не два требовали повторить.

И, что самое странное, не пьянели.

Был и еще один четко запомнившийся момент. Феддервел сидел бок о бок со своими соседями-скорняками (к слову сказать, флейты принадлежали им — братья были на редкость музыкальны), и, к восхищению всех присутствующих, пел старую песню — ту, которую однажды мальчишкой подслушал в порту. И за которую бывал неоднократно порот собственным отцом.

Теперь же все слушали его, словно красивее голоса на свете не бывало, равно как и песни душевнее. И слова — чудо-то какое! — вспомнились все до единого.

Когда и как все в конце концов разошлись, когда уехали гости — он не помнил. Вряд ли спал все это время беспробудным сном — ничто не было украдено, все осталось на местах, дражайшая супруга была также довольна. Как и дети, впрочем.

А утром выяснилось, что словно никого и не было вчера. Никаких гостей. Лишь десяток золотых монет — невероятно редких и дорогих, припомнил Феддервел — все так же приятно отягощали карман его рубахи. Совсем из ума выжил, таскаю золото с собой.

И жестянки на месте — чай, жасмин, прочие пряности и диковинки…

И — почти совсем сорванный ветром — один из двух листков, что Хевайеринн повесил над входом в трактир.

И многое другое. Например, небывалый наплыв посетителей с самого утра. Чудо! Гости отбыли (дайте боги им удачной торговли и безопасного пути!), трактир вернулся из забвения, разлад в семье благополучно преодолен. Радуйся, Феддервел!

Радуйся!

Слегка ошарашенный, Феддервел радовался, как мог. Но вот, ближе к обеду, закутанный в какой-то старомодный плащ, в дверь его постучался Керент. Ювелир.

Феддервел препоручил посетителей Мерии (которая выглядела уже лет на пятнадцать моложе, нежели позавчера и все чаще напоминала хозяину дома ту очаровательную красавицу, которой была так давно… Проклятие, не была! Вновь становилась ею!

Керент дождался, пока Феддервел закроет и запрет дверь и, опустившись в старое кресло, снял шляпу.

x x x

— Пока еще удается все скрыть, — объявил он. — Беда в том, что кое-кто обратил внимание на то, чем расплачивался ваш гость. Я, правда, успел сказать всем, кому успел, что все до одной монеты у меня, и что я лично открыл для вас, дружище, счет в Двух Листьях. Но…

— То есть… — трактирщик ощутил, что ему становится не по себе.

— Этот сумасшедший, — ювелир перешел на таинственный шепот, — отыскал где-то клад. Очень необычный клад. Я не знаю, отчего он вздумал расплачиваться подобным сокровищем, но… Одним словом, все это настолько дорого, что владеть им попросту небезопасно.

— Я не…

— Вел, — ювелир широко улыбнулся. — Мы знакомы долгое время. У вас в семье талант отыскивать сокровища, а у нас — выгодно их пристраивать. Я повторяю предложение — продай мне все. Точнее, не мне — мне столько не купить. Одному очень заинтересованному покупателю.

Феддервел помрачнел. Чтоб тебе провалиться, с самого утра умудрился испортить мне настроение.

— Вот все, что у меня есть, — произнес он хмуро, бросая на столик пригоршню монет из кармана. — Не знаю, из-за чего такой шум.

— Эх, Велли, — ювелир тяжело вздохнул. — Мой тебе совет: не умеешь притворяться — не пытайся. Вон же, на самом виду стоит!