Приволье

Самым примечательным местом в Привольном была обыкновенная водоразборная колонка. На середине хутора стояла невысокая чугунная тумба с ручкой, до блеска натертой ладонями — только нажми ее, и вода потечет, как из родника. Появилась она на улице недавно, можно сказать, вместе с асфальтом. Раньше воду в Привольный, привозили на быках — занятие нелегкое и канительное. Ездили к Птичьему роднику, версты за три, ведрами наливали воду в бочки и потом развозили ее по дворам. Теперь же из того Птичьего родника вода торопилась в Привольный сама, по трубам.

Возле водоразборной колонки, как близ деревенского колодца, всегда можно было встретить двух-трех баб с ведрами и коромыслами, узнать от них хуторские новости, такие, к примеру, как кто на ком женился, кто с кем развелся, что сказала бабка Фекла и что говорил дед Корней. Место это было всегда людное, говорливое, шумное, потому что сюда не только приходили хуторяне с ведрами, а и подруливали все автомашины, какие только проезжали по тракту, и тишину Привольного частенько нарушали то гул моторов, то голосистое попискивание тормозов. Каждый день ровно в двенадцать к водоразборной колонке подворачивал автобус, старый, как столетний дед, с побитыми крыльями, с рыжими, густо завьюженными дорожной пылью боками. Этот шоссейный трудяга спешил из Ставрополя в село Апанасенковское, чтобы ровно в шесть часов уже вернуться из Апанасенковского, направляясь в Ставрополь. И шофер и пассажиры хорошо знали водоразборную колонку, радовались случаю, чтобы возле нее малость размяться, отдохнуть, попить воды, умыться.

А сегодня это людное место стало невольным свидетелем несколько необычного для Привольного происшествия: исчезновения моей двоюродной сестренки Кати. Это случилось среди бела дня. Многие привольненцы видели, как к колонке подкатил новенький «жигуленок» цвета ковыль-травы и как он резко затормозил — колеса заплакали в голос и поползли по асфальту, оставив на нем черный след. Как раз в это время возле колонки никого не было, стояла, опустив к ногам ведра с коромыслом, одна Катя. Из соседних дворов видели, как молодцеватый на вид шофер открыл дверку и сразу же ее захлопнул. В ту же секунду «жигуленок» цвета ковыль-травы рванулся с места, как табунный пугливый конь, и не покатился, а, казалось, птицей полетел, не касаясь колесами земли, и Катю точно бы сдуло ветром: возле колонки, где она только что стояла, остались ее ведра да коромысло на них.

Час и два отец с матерью поджидали дочку с водой, а она не приходила. Наступил вечер, а Кати все не было. Всполошились не только родители, а и хуторяне, терялись в догадках, не знали, что и подумать, ибо такого приключения в Привольном еще никогда не было. Анисим Иванович, матерясь и проклиная белый свет, оседлал мотоцикл и в ночь укатил в Богомольное к участковому милиционеру. Разумеется, разгневанный и опечаленный отец не знал, что в тот самый час, когда он, волнуясь и часто повторяя «некоторые из которых», рассказывал участковому о странном исчезновении своей дочери, тот же «жигуленок» цвета ковыль-травы вернулся в хутор с потушенными фарами. Вблизи колонки незаметно, по-воровски вкатился во двор и остановился возле крылечка с нарисованными на нем ковриками. Из «Жигулей» проворно вышла Катя, оправила смятое снизу платье и, постучав в дверь, негромко сказала:

— Бабуся, открой… это мы…

Я находился в соседней комнате, и мне было слышно, как звякнула щеколда, открылась дверь и моя бабуся певучим голосом сказала:

— Ой, внученька, голубонька моя! Совсем заждалась вас. А где Андрюша?

— Бабушка, я тут, — отозвался басовитый голос.

— Ах, разбойник-разбойник, куда ж ты внучку мою укатил, — ласково говорила бабуся, когда к ней подошел Андрей. — И чего так долго не приезжали? Я уже думала, шо вас милиция изловила. Ну, проходите в хату, милые вы мои беглецы.

— Изловить нас не так-то просто, — пробасил Андрей, переступив порог. — Мы — неуловимые.

— У нас колеса быстрые, — смеясь ответила Катя.

— А батько твой тоже на быстрых колесах умчался в Богомольное, в милицию жаловаться.

— Что ж ему делать? Пусть жалуется, — сказал Андрей.

— Где же вы так долго пропадали?

— В Кизиловой балке, — так же весело ответила Катя. — Поджидали темноту.

— Эх, Кизиловая балка, Кизиловая балка, — мечтательно говорила моя бабуся. — Частенько я вспоминаю Кизиловую балку, а вместе с нею и свою молодость. Давненько это было, еще задолго до войны. В Кизиловой балке находилась наша стоянка. Красивое место. — Было слышно, как она обняла Катю и Андрея и спросила: — Ну, неуловимые, якие у вас теперича намерения?

— А что намерения? — переспросил Андрей. — Какие были, такими и остались. Завтра поедем с Катюшей в Совет, распишемся и отправимся ко мне, в Мокрую Буйволу. Мои старики давно нас ждут.

— Такое ваше намерение, дети, никуда не годится, — строго сказала бабуся. — Да ты шо, Андрюха? Али ненормальный? Як же можно увозить Катюшу в свой дом без родительского на то благословения? Нельзя, неможно. То, шо ты прокатил ее на «Жигулях», — еще не самое главное. Требуется согласие батька и матери.