Приволье

— Трудно сказать что-то определенное, — с грустью в голосе ответил Андрей. — В Беловцах лично я не бывал, потому что у въезда в село Овчарников выставил посты и шлагбаумы, — не проедешь. Но из сводок, тех, что печатаются в газете, знаю: по урожаю зерновых, по настригу шерсти, по мясопоставкам Беловцы давно вышли вперед, обогнали многие колхозы и совхозы… Конечно, хотелось бы посмотреть, что там у Овчарникова делается в Беловцах, сводки сводками, а жизнь — это жизнь. Но в Беловцы не попадешь. Туда даже Караченцев старается не заезжать. Если же ему очень надо повидаться с Овчарниковым, то для него заранее заказывается пропуск, и тогда стражники поднимают шлагбаум и пропускают машину. Смех! Какая-то комедия! — Смеяться же Андрей, не стал, даже не улыбнулся. — У нас в Привольном никаких запретов. Пожалуйста, едут все кому не лень, и ничего, не жалуемся. Веришь, Миша, нет такого дня, чтобы к нам не заявлялись командировочные, комиссии. И пусть приезжают. У меня и здесь порядок, и я на приезжих не в обиде. Я же понимаю: у них служба, свои задачи, свои планы, графики, делать-то им что-то надо. Вот они и не сидят в конторах, а стараются уехать на лоно природы — на поля, на фермы. Устраивают проверку, инструктируют, дают нужные указания. Лично мне они не мешают. У них — свое, у меня — свое. Как бывает? Я внимательно выслушаю указания, выводы, комиссия уезжает довольная, я тоже — и до следующего приезда. А Овчарников терпеть не может никаких комиссий. Мы и сами, говорит, ежели нужно, то и проверим, и проинструктируем, и дадим указание.

— Ты такое рассказал, что мне уже захотелось побывать в Беловцах, — сказал я. — Значит, и меня не пустят в село?

— Без разрешения? — спросил Андрей, от удивления подняв брови. — Ни в коем случае. У Овчарникова это дело поставлено надежно. Там такие стоят преграды, что сквозь них не прорвешься.

— Но журналиста все же обязаны пустить? Как считаешь?

Ответить Андрей не успел. Вошла своей легкой походкой Елена Прекрасная, посмотрела на Андрея синими очами и деловито сообщила:

— Андрей Аверьянович, прибыла комиссия из райсельхозуправления.

— Ну вот видишь? — Андрей с горькой улыбкой взглянул на меня. — И так каждый день. — И к Елене Прекрасной: — Сколько их?

— Трое. Женщина в очках и двое мужчин, молодой и пожилой, — тем же деловым голосом ответила секретарша. — Документы я посмотрела.

— Кто по специальности?

— Зоотехники. Женщина у них за главного. Как с ними быть?

— Валентина, еще спрашиваешь, как не стыдно! Приглашай, да повежливее. — Андрей посмотрел вслед уходившей Валентине в кавказской папахе и добавил со вздохом: — Вот они, голубчики, не заставили себя ждать. Комиссия из трех человек. Значит, пробудут не один день. Хорошо, что с ними женщина… водки потребуется меньше. Заметь, Михаил: поехали-то зоотехники не к Овчарникову, а ко мне. А ведь я их не ждал и не просил приезжать, они мне нужны так, как позапрошлогодний снег. А что поделаешь? Приехали, им же надо куда-то ехать, а село Богомольное на главном тракте. Тут уж ничего не поделаешь, хочешь не хочешь, а принимай…

Желая показать, как он рад и как вежлив, Андрей пошел навстречу нежданным гостям, так приятно улыбался, так сердечно пожимал им руки, словно бы давно поджидал их и вот, наконец-то, дождался.

— Самым задушевным образом приветствую зоотехническую службу на привольненской земле, — не переставая сладко улыбаться, сказал он. — Прошу, садитесь. Рад вас видеть. Надолго ли к нам?

— На недельку, — ответила женщина в очках. — Не больше.

— Отчего же так мало? — с искренним сожалением спросил Андрей. — Неделя — это что же такое? Вы нас, привольненцев, обижаете.

— Больше никак не сможем, — последовал ответ. — Думаем, недельки для нас хватит. Как руководитель комиссии, я рассчитала так: одни день на два отделения — вполне достаточно. Ну, а если не управимся, то, разумеется, задержимся. Как, товарищи?

— Очень даже правильно! — поддержал пожилой мужчина.

— Задержаться всегда можно, — согласился парень со спортивной выправкой. — Помните, в колхозе «Заря» мы как-то пробыли вместо недели дней двенадцать. И ничего.

Я присматривался к зоотехникам из райсельхозуправления. Они были одеты по-дорожному, женщина — в куртке и расклешенных ниже колен брюках; держались деловито, их строгие, чем-то озабоченные лица говорили, что эта комиссия приехала сюда не зря, что в Привольном ей предстоит выполнить работу необычайно важную и чрезвычайно нужную. Один мужчина был пожилой, с закопченными табачным дымом коротко подстриженными усиками на широкой губе, другой — спортивной выправки парень, наверное, только что из института. Мужчины вежливо подождали, пока в кресло поближе к столу села их руководительница, и только уже после этого сами уселись на стульях, в сторонке.

— Машина у нас своя, — нарушил молчание парень со спортивной выправкой, чуточку приподнявшись. — Так что с транспортом никаких затруднений не будет.

— Станислав, речь надо вести не о транспорте, — сказала руководительница. — Нас раньше всего и прежде всего интересует дело.