Приволье

На общем собрании молодой Овчарников был единогласно, под аплодисменты, избран председателем колхоза «Путь Ленина». Прошел всего месяц, и Антон Тимофеевич почувствовал свою беспомощность, свое, если можно так сказать, безвластие, и это страшно его огорчило. Оказывается, сам, по своей инициативе, он не мог ничего ни сделать, ни решить. Допустим, он считал нужным увеличить площадь под многолетние травы, чтобы обеспечить животноводство сочными кормами. Сделал соответствующие расчеты, утвердил это мероприятие на правлении, а выполнить его не смог: не получил согласия райсельхозуправления. Он доказывал, что ему здесь, на месте, виднее, а ему отвечали, что виднее всегда сверху и со стороны, и тут же напоминали, что его покойный отец это понимал и всегда подчинялся тем распоряжениям, какие поступали из района. Ему нужно было в целях экономии кормов продать в зиму более двухсот бычков. Этот вопрос он согласовал со своими зоотехниками, с членами правления, а из района разрешения не получил. Ему тут же опять не преминули напомнить, что Тимофей Силыч никогда бы не продал в зиму столько бычков. И он понял: ему необходимо исполнять только те распоряжения и указания, которые приходили из района устно, по телефону, письменно, в виде циркуляра, и все делать только так, как когда-то делал его покойный отец. Он подсчитал: за два месяца в «Пути Ленина» побывало четыре комиссии, которые проверяли состояние дел в животноводстве, запасы и хранение кормов, осматривали семенной фонд, проверяли бухгалтерский учет, после чего писали пространные акты, делали выводы, давали указания и уезжали. За это же время в Беловцах побывало восемь инструкторов райсельхозуправления и иных ведомственных организаций, более десяти различных командированных — из районо, райздравотдела, из трестов, из райавтотранса, райсобеса и т. д. И все, кто заявлялся в Беловцы, непременно требовали к себе внимания — гостиницу, питание, транспорт — и считали своим долгом давать председателю соответствующие указания, поучали его, как и что ему нужно делать, а что и как делать не нужно.

— И вот тогда-то, разозлившись, я сказал себе, что если останусь в Беловцах, то при одном условии: буду делать все по-своему, совсем не так, как делал мой отец, — продолжал свой рассказ Антон Тимофеевич. — С этими мыслями поехал к Караченцеву. Изложил ему факты, цифры и просил дать мне возможность поработать самостоятельно, без чьих бы то ни было указаний, разрешений или неразрешений и без ссылки на пример моего отца. Мне ставят его в пример, говорят, что Тимофей Силыч все исполнял безропотно. Но то был один Овчарников, а сейчас — совсем другой Овчарников. Я считал и считаю, что жить чужим умом — самое последнее дело. К тому же я не привык и не умею исполнять чужие приказания. Если же я не смогу работать самостоятельно, говорил я Караченцеву, то грош мне цена в базарный день, меня надо снять, и тогда ни о какой семейной традиции не может быть и речи. Я просил дать мне такие права, чтобы без моего согласия никто не приезжал в Беловцы, и, как меру охраны села, предложил установить сторожевые посты на въездах. Моя просьба Караченцеву показалась и странной и необычной. Он удивленно пожимал плечами, улыбался, крутил головой и не соглашался со мной. Тогда мне пришлось выступить с этим предложением на собрании районного актива. Меня поддержали и голоса из зала, и те товарищи, кто выступал после меня. На другой день Караченцев приехал ко мне в Беловцы. Думал, получу нагоняй. Нет. Андрей Андреевич — человек думающий, умный, смелый. Еще раз внимательно выслушал меня, понял мои тревоги, мои желания и поддержал меня… Ну, остальное вам известно.

Я не постеснялся сказать, что известно мне далеко не все. В частности, мне совершенно не ясна роль председателя в современных условиях. Кто он, председатель? Каким он должен быть? Каков он есть? Что ему делать позволено, а что не позволено?

Выслушав мои вопросы, Антон Тимофеевич сел на свое место, долго, старательно приглаживал расческой смолистые мягкие волосы и молчал. Потом добродушно, с улыбкой посмотрел на меня, как бы удивляясь тому, что я ничего этого не знаю, и попросил позволения задать мне как бы встречные вопросы.

— Смогли бы вы, сотрудник газеты, ответить, почему наше сельское хозяйство отстает из года в год? — спросил Антон Тимофеевич. — Почему наши колхозы и совхозы, имея такую первоклассную технику, такое постоянное к себе внимание государства, все еще не дают стране нужного количества зерна, мяса, молока и других продуктов?

Я пожал плечами и сказал, что на это, надо полагать, имеются свои объективные причины, что-то такое, не зависящее от людей, как, например, неблагоприятные погодные условия.