Приворот на крови. Серия «Приключения Руднева»

– Тела эксгумировали? – спросил Руднев.

– Старуху – да. Из-за промёрзшей земли тело неплохо сохранилось, и факт наличия проколов на шее удалось подтвердить. Также патологоанатом предположил с высокой степенью вероятности, что тело было обескровлено. Там в папке есть отчёт и фотографии по эксгумации.

– А что с нищим?

– Тут всё сложнее. Тело увезли на Лазаревку и схоронили в общей яме. Где его там искать, неясно.

– В тех двух случаях были свидетели?

– Ну, с Хитровкой, сами понимаете, даже если и были, нам их не найти, а вот в случае со старухой свидетель есть. Правда, толку в нём совершенно никакого.

– То есть?

– Свидетель, если это вообще свидетель – полоумная внучка старухи. Якобы она что-то там видела, но она разумом – что пятилетней ребёнок. Рассказать ничего внятного не может.

– Но с неё снимали показания?

– Да какие там показания, Дмитрий Николаевич! Говорю же вам, совсем девка умом скорбная. Рассказывает, что к бабке приходила смерть и что, дескать, и к ней она подбиралась, но тут её спугнул сосед.

– Она её как-то описывает?

– Кого? Смерть?! Как вы себе такое представляете?

– Вы сказали, она как пятилетний ребёнок. В таком возрасте человек вполне может описать словами увиденное. В любом случае, других свидетелей, как я понимаю, нет?

– Увы! Тут вы правы, к сожалению! Ни свидетелей, ни каких-либо улик у нас нет, – Анатолий Витальевич развел руками.

– Тогда поедем в Кожевники к внучке старухи. Я попытаюсь с ней поговорить, – Дмитрий Николаевич так энергично вскочил, и на лице его была такая заинтересованность, что Белецкий удовлетворенно хмыкнул, порадовавшись произошедшей с Рудневым метаморфозе.

– Хорошо! Поедемте, – согласился Терентьев. – Не уверен, что из вашей затеи что-то получится, но чем чёрт не шутит.

Глава 2

В маленьком домишке с грязными окнами, по одну сторону смотрящими на реку, а по другую – в глухой проулок, вместе с полоумной внучкой находилась присматривавшая за скорбной сиротой монахиня из Богородице-Рождественского монастыря, сестра Агафия. Встретила она посетителей неприветливо.

– Почём вы, господа, убогую тревожите? Мало того, что бабку её – царствие ей Небесное! – раскопали, греха не побоялись! Теперь сироту, умом чахлую, донимаете! Чего вы от неё хотите?

– Простите нашу навязчивость, сестра, но идёт полицейское расследование предполагаемого смертоубийства. Нам необходимо поговорить с вашей подопечной, – терпеливо, но настойчиво ответил Терентьев.

– Какое такое смертоубийство?! Хавронии Макаровне срок пришёл. Ей восемьдесят седьмой год уж был, и здоровье слабое. Да и кому бы это нужно было неимущую старуху убивать! Глупости всё! У вас, господа полицейские, занятий, что ли, других нет?!

– Позвольте мне поговорить с внучкой умершей, – вступил в разговор Руднев. – Я не полицейский.

Сестра Агафья окинула Дмитрия Николаевича сердитым взглядом.

– Не полицейский? Доктор, стало быть. Эти тоже не раз приходили! Только тревожат!

– Я не доктор, сестра, и обещаю, что не потревожу больную.

– Не обещайте! Одному богу известно, что её скорбный ум тревожит. Ладно! Можете поговорить, но в моём присутствии и недолго. И вот ещё что, – сестра Агафия строго посмотрела на Терентьева и Белецкого, – вы, – она тыкнула костлявым пальцем в Анатолия Витальевича, примостившегося на край деревянной скамьи и приготовившегося записывать разговор, – снимите очки, не то она решит, что вы доктор, и в припадок кинется.

Терентьев что-то хмуро проворчал себе под нос, но очки, которые надевал для чтения и письма, послушно снял и убрал.

– А вы, – монахиня сурово глянула на Белецкого, – вы вообще вон-те за ширму уйдите. Уж больно вы высокий и худой, да еще и в чёрном. Испугается она вас, за нечисть примет.

Белецкий безропотно подчинился, подвинув ширму таким образом, чтобы видеть происходящее через щель между ширмой и стеной.

– А вы вот сюда сядьте и не вставайте, – сестра Агафия указала Дмитрию Николаевичу на колченогий табурет у стола, а после удалилась в соседнюю комнату, отгороженную засиженной мухами выцветшей ситцевой занавеской.

Через минуту она вернулась, ведя за руку согбенную женщину в темном неряшливом платье и чёрном платке, из-под которого выбивались спутанные пряди мышиного цвета. Женщине этой было лет сорок или около того, но выражение её маленького напуганного лица было совсем детским.

– Вот, Прасковьюшка, смотри какой барин к тебе в гости пожаловал, – неожиданно мягко и ласково проворковала сестра Агафия, усаживая подопечную напротив Руднева, и предупреждающе зыркнула на Дмитрия Николаевича взглядом, идущим в абсолютный разрез с её медовым голосом.

Руднев выжидающе молчал и не двигался. Прасковья не меньше минуты сидела, уставившись в стол, а потом наконец приподняла голову и исподлобья посмотрела на Дмитрия Николаевича.

– Здрасьте вам… – тихо проговорила она тонким писклявым голоском.

– Здравствуй, – мягко ответил Руднев, всё ещё не решаясь шевельнуться.

– Меня Прасковьей зовут, а тебя как?