Приворот

Мне было интересно, как она выглядит, какие духи любит и какие стихи, высокая ли она, понимает ли, как ей повезло. И что у них за отношения – еще пока нежно дружат или уже мнут пропотевшие простыни.

Тогда, в августе, я сомневалась, но уже в начале осени однажды ощутила от него странный запах – это было что-то неописуемое, на биологическом, животном уровне. Так собаки безошибочно чуют тех, кто смертельно напуган. Природа даровала мне сверхчуткость, я всегда была мастером полутонов, умела читать взгляд, понимать с полуслова, чувствовать ложь даже не осуществленную, а только еще задуманную. Я поняла, что яблоко надкушено, небеса разверзлись и Ева с Адамом провалились вниз, где их ждали коньяк и постель.

Я давно стараюсь не относиться ни к чему как к сугубо положительному или отрицательному событию. Мне кажется, это мудро – не окрашивать события в черный и белый цвет, а воспринимать их уроком. Нет, я отнюдь не блаженный бодхисаттва – в ту осень я плакала столько, сколько никогда в жизни. На людях держалась – все привычно считали меня веселой. И при Одном Мужчине держалась – он даже говорил, что я слишком много шучу.

Мужчина был человеком довольно замкнутым, и единственным местом, где он мог познакомиться со своей Евой, был Интернет. К ноябрю у меня окончательно поехала крыша, я зарегистрировалась на всех сайтах знакомств, чтобы найти его. Это оказалось намного проще, чем я думала, – я-то приготовилась пролистать сотни страниц, но он обнаружился на первом же сайте, в первой же сотне пользователей.

Там была его фотография – одно только лицо, задумчивый взгляд устремлен вниз. Вместо имени он указал слово – Самадхи. Состояние тончайшего блаженства, квинтэссенция рая. Это он в точку – лично для меня его присутствие так и воспринималось. Этим объясняется и то, что еще в августе я не послала все это к чертям.

Мне было очень, очень, очень трудно жить с этим секретом.

Но казалось, что если я буду доверчивой, то он сам мне расскажет, однажды. А он только говорил, что любит меня. И в его глазах было тепло, но не было желания, и Бога тоже не было. Бог смотрел из его глаз на ту, другую, Еву, которая увидела на сайте его лицо и написала ему что-то вроде: «Самадхи – это творческий псевдоним? У вас интересное лицо, я хочу вас увидеть».

К концу декабря я была похожа на запертую плотиной реку. Мне было жизненно необходимо вырваться, перестать клокотать и пениться белыми барашками волн и принять в объятия окрестные луга и долины. И тогда я рассказала обо всем подруге. Нарочно вызвала ее в гости, напоила горячим шоколадом и рассказала все по порядку. Та слушала молча, и ее резюме, поступившее после короткого осмысления, было неожиданным.

– А хочешь я дам тебе телефон одной бабки? – спросила она.

Я не сразу поняла, что подруга имеет в виду:

– Эта бабка – психолог? Или киллер?

– Просто бабка. Живет в деревне, в ста километрах от Москвы. К ней обычно запись за три месяца вперед, потому что бабка реально мощная. Но я хожу к ней уже пять лет, и, если попрошу, она тебя примет. Только это недешево.

– И что она сделает? Погадает на кофейной гуще?

– Что хочешь, – пожала плечами подруга, как будто мы говорили о чем-то совсем привычном и будничном. – Может, сделать «отсушку». Ты его забудешь. Он станет неприятным для тебя.

– Это вряд ли возможно.

– Ну или приворожит.

– Глупо.

– А ты попробуй. Что ты теряешь? Кроме денег, конечно. И времени на дорогу.

Той зимой мне исполнилось двадцать пять лет. Это была первая несчастливая любовь в моей жизни. Воспитанная атеистами советского розлива, я, разумеется, не верила в безусловное могущество какой-то неведомой бабки. Но, во-первых, нервы мои были расшатаны, во-вторых, многомесячная апатия, в болото которой погрузила меня вся эта история, требовала хоть какого-то деяния. В-третьих, деньги у меня были. В-четвертых, мы с подругой выпили вина. И я решилась.

– Ладно. Давай свою бабку. Я на девяносто девять с половиной процентов уверена, что это чушь. Но если не поеду, оставшаяся половина процента меня доест.

Подруга тотчас же набрала какой-то номер, а когда ей ответили, удалилась в ванную и недолго с кем-то разговаривала. А вернувшись, радостно сообщила, что бабка готова принять меня завтра же, денег с собою надо взять столько-то, адрес – вот.

– Только ни в коем случае не опаздывай, а то она может отказаться с тобой работать. Строптивая бабка, избалованная.

На следующий день я проснулась в половине шестого и, чувствуя себя дремучей идиоткой, потащилась на вокзал.

В электричке было холодно и душно. Я пыталась читать журнал, но ко мне все время привязывался какой-то пропойца моих лет, в грязных джинсах и с гитарой за спиной. Он почему-то считал, что мы должны выйти на ближайшем полустанке, купить пару бутылок водки, найти живописную лавочку и хором петь под гитару, а потом он на мне женится и у нас будут дети. К концу путешествия я готова была его убить.

Нужную деревню я нашла довольно быстро. От станции пришлось идти больше получаса, но подруга нарисовала подробный план.