Читаем Приворотное зелье полностью

Я слушал запись Ермоловой, великой Ермоловой, гениальной Ермоловой, но воспринимал это тремоло, эту вибрацию голоса, вибрацию чувств как преувеличение, и это преувеличение звучит для меня сегодня чуждо. Даже Василия Ивановича Качалова, несмотря на его божественный, чарующий голос, раздолье интонаций, эстетически тоже воспринимать трудно: сегодня стихи так не читают - послушайте чтение Сергея Юрского...

Все это не значит, что вчера играли, читали хуже, просто время меняет театр.

Идти вперед, сверяясь со старыми установками, оглядываясь на позавчерашний день, его нормы, вкусы, невозможно: это тормозит движение. Да и вчерашний день бывает далек молодежи: ей не всегда интересно и понятно то, что интересно и понятно старшему поколению. И - наоборот.

Не могу не вспомнить в связи с этим краткий, но примечательный диалог, который произошел у меня со знаменитым актером М. И. Прудкиным.

В последние годы его жизни мы очень подружились. Однажды, когда я был у него на дне рождения (а в этот день к нему приходили все без приглашения, двери были открыты настежь), он мне сказал: "Ты знаешь, Миша, я очень одинок!" - "Как одинок? - удивился я.- Посмотрите, сколько вокруг друзей, как вас все любят".- "Нет, это не то,- ответил девяностолетний Марк Исаакович.- Нет моего поколения. Эти ребята хорошие, но они не мои".

Вполне нормальное явление в отношениях между отцами и детьми - и противодействие, и взаимовлияние их друг на друга.

Нынешнее поколение молодых актеров имеет свое лицо, характер, у них иные, чем у нас, прежних и теперешних, вкусы, творческие пристрастия. Благодаря достижениям цивилизации, этой палки о двух концах, они гораздо больше нас знают, имеют широкие возможности свои знания пополнять с меньшей затратой сил и времени, а значит, быстрее вырастают в мастеровитых.

Словом, знания, культурный багаж у них есть. Помимо прочего, они - и это прекрасно! - свободные люди. Они могут позволить себе быть такими, какими им хочется. У них отсутствует комплекс страха. Они не боятся высказать свою точку зрения, поспорить, восстать против чего-то, принять самостоятельное решение... Свобода - великое благо, особенно для творческой личности.

Молодые деятельны, рациональны, даже жестки. Они вовсе не бездушны, но не придают душе первостепенного значения, предпочитая поступать по разуму, просчитав ситуацию на несколько ходов вперед.

А разум охлаждает искренний порыв. Разум услужлив, он может многое объяснить, многое оправдать, даже то, чего оправдывать не следует.

В ходу фраза "это твои проблемы". Справляйся, значит, с ними сам, никто тебе помогать не обязан, каждый выживает в одиночку.

Справедливости ради замечу: да, это так, человек в жизни должен рассчитывать только на себя, на свои силы. Но эта горькая житейская мудрость приходит к нему с годами, оплаченная ценой страданий, разочарований, ударов судьбы. Для молодости естественно всего этого не знать и надеяться на друзей, на добрых людей - они помогут, возьмут твой груз на себя, вытянут из беды...

Мы долго жили в счастливой уверенности, что это так. Может, потому так оно и было. Нас не подводила наша вера в человека, в дружбу, в святость товарищества. Мы трудно жили, но, вопреки поговорке, у нас не было этого "табачок врозь", проблемы не делились на "мои" и "твои".

Вспоминаю дорогого своего друга Юру Катина-Ярцева. Я всегда шел к нему со своими бедами. Мы пили чай, он знал, что я чаевник, и специально для меня всегда держал конфеты, они так и назывались - "Мишкины конфеты". Я говорил, он слушал, и ни разу не было, чтобы не помог. А ведь то были мои проблемы.

Нынче в искусство приходят очень мощные ребята - по энергетике, по "органике", но они, наблюдаю, не очень переживают за то, что происходит вокруг, с другими, они больше замкнуты на себе, на своем. Многим из них, актерам в общем-то талантливым, кажется, что они недооценены, недостаточно известны.

В этом большая доля правды: мы ведь годам к сорока благодаря кино были известны всей стране, а у них такой возможности нет. Видимо, потому у них пониже иммунитет к медным трубам (иммунитет этот вообще приобретается с трудом - актеры народ тщеславный).

Можно было бы еще найти какие-то различия между нами. Но надо ли? Плодотворнее искать то, что нас сближает, а не разъединяет. Объединяет же нас любовь к своему делу, к театру. И какие бы ни возникали сложности, противоречия, столкновения, прежде всего надо думать о нашем общем доме театре, его настоящем и будущем.

Жизнь идет быстро. Вчера мы учились в театральном училище, сегодня мы известные актеры, несем на себе репертуар, завтра участвуем в нем реже, а послезавтра физически уже не можем играть значительные роли.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное