Приворотное зелье

Тема Понтия Пилата – вечная тема предательства, которое отнюдь не однолико. Как я понимаю, Пилат совершил его неожиданно для самого себя. Он был между Римом и синедрионом, как в ловушке… Он был согрет философией Иешуа – философией любви, но она же приводит его к мучительной раздвоенности. У Пилата болит голова не только от физического недомогания, но и от всей этой человеческой пошлости и злобной мелочности. Иешуа излечивает прокуратора, давая ему возможность увидеть иную жизнь, с иными ценностями, чем те, к которым он привык. Задумываясь над природой человеческих отношений, он не находит выхода из их противоречий. Лишь на секунду луч света освещает этот выход, путь к гармонии, благодаря Иешуа. Но тут же оказывается, что путь этот загорожен ненавистниками светлого сына человеческого, и, мало того, сам Пилат становится невольным их сообщником…

Я играл с прекрасным партнером – мастифом Банга. Такой роскошный зверь!.. И совсем не тщеславный. Включили свет, дают команду «мотор!» А он себе лежит и храпит. Я его под зад: «Играть надо…»

Мы снимали фильм в Иерусалиме, в окрестностях Хайфы, на Мертвом море… И сам по себе Израиль, и все эти места настраивают на особый лад: здесь творился мир Библии. Потрясающее впечатление производит дно Мертвого моря. Бесконечно тоскливым веет от песчаного морского дна, усеянного обломками.

Эта картина интересна тем, что режиссер Юрий Кара собрал замечательных артистов – это Филиппенко, Павлов, Стеклов, Бурляев, А. Вертинская, Гафт, Куравлев. И я еще не всех перечислил. У всех нас было одно желание: соприкоснуться еще раз с Булгаковым, с его фантастическим миром, и наиболее полно воплотить наши ощущения и наше понимание романа и его героев.

Я не знаю, каким получился фильм. В готовом виде мы его не видели. Скандал вокруг него тянется до сегодняшнего дня. Продюсерам не нравится, как смонтирован фильм, и они не тиражируют его, даже режиссеру не дают копию.

Жаль, что интересы отдельных лиц возобладали над интересами зрителей. В свое время была не одна попытка создать киноверсию романа «Мастер и Маргарита», театральные постановки шли на сценах «Таганки», МХАТа – роман, словно магнит, неудержимо притягивал к себе. Сегодня эта тяга несколько поослабла: и время фантасмагорическое, и читатель изменился, и зритель на все смотрит другими глазами.

Впрочем, зритель-«дитя» вряд ли изменился. Вообще потрафить нашему зрителю довольно-таки трудно. Вроде бы благоволит он к положительным, «понятным» героям. И вдруг… Как не вспомнить тут высказывание одной из киногероинь Нонны Мордюковой: «Мужик, он что? Ему все то, то… Раз – и это!»

Неожиданные суждения у зрителей вызвал фильм по повести Бориса Васильева «Самый последний день» – о судьбе милиционера, удивительно симпатичного, добрейшей души человека.

Я прочел эту повесть и понял, что просто необходимо сделать по ней фильм. И вот почему. Я все чаще и чаще стал встречаться в нашей жизни с проявлениями недоброжелательства, неоправданной злости, обидной грубости, сердечной черствости, откровенного хамства. Меня это ранило. А Борис Львович Васильев умеет показать в своих таких простых и обычных героях прекрасные человеческие черты. Во всех его произведениях: «А зори здесь тихие…», «Не стреляйте в белых лебедей», в «Ивановом катере» и, наконец, в «Самом последнем дне» живут как раз такие русские люди – с великой любовью к земле, к окружающим, с великой добротой в сердце.

И мне захотелось показать с экрана глаза хорошего и доброго человека, героя повести «Самый последний день» Семена Митрофановича Ковалева. Возможно, в этом образе заключена лишь мечта о таком человеке. Возможно. Но это мечта не о том, что несбыточно, а о том, что есть в жизни, но чего пока мало.

Этот фильм был моим режиссерским дебютом, я же исполнял и роль Ковалева.

Конечно, не всякая актерская и режиссерская тревога и боль передаются зрителям с той же остротой. Но письма от зрителей меня просто изумили. Например: «Зачем вы остановились на этом почти сказочном материале? Что вас привлекло в этой умилительной фигуре добренького милиционера? Вы же всегда играли людей сильных и волевых, и вдруг – образ добродушного и даже мягкотелого человека, который по доброте своей и гибнет». И таких «зачем» и «почему» разного рода было много.

…Как же объяснить, разве что еще и еще прямым текстом, что всякая моя роль – это мой рассказ о том, что меня как гражданина волнует именно сегодня.

При встречах со зрителями, особенно с теми, кому не приходилось видеть мои театральные роли, я убеждался, что главное мое достижение – это исполнение роли Георгия Константиновича Жукова, нашего прославленного полководца. Наверное, потому я так запомнился людям в этом образе, что играл эту роль в кино необычайно долго: двадцать пять лет. Неудивительно, что лицо мое стало как бы эквивалентом его лица. До того дошло, что куда ни приедешь – в Аргентину, Китай – слышишь: «Жуков приехал!»