Привороженные (СИ)

Настя сидела и думала всю дорогу: что сделала не так? А самое главное, не смогла вспомнить, когда последний раз звучали слова “Я тебя люблю”. Может-быть в этом все дело — разлюбили. То есть он разлюбил, а в ее сердце по прежнему теплились чувства, душа тянулась и все такое прочее, вроде периодически порхающих бабочек в животе, когда соприкасались руки. Что с ними происходит — не понятно.

Незаметно за окном сменился пейзаж и вместо скучных высоток, витрин магазинов, глаза радовали безграничные поля, зеленые посадки. По лазурно голубому небу плыли белые барашки-облака, даже солнце и то, казалось светило ярче и жарче грело, заливая бескрайние просторы. Хотелось пробежаться по пшенице, касаясь ладонями еще не созревших колосьев.

Анастасия открыла окно и вдохнула полной грудью свежий воздух. Вот оказывается чего не доставало, выросшей, считай на лоне природы девушке, — простора.

— Я тебя люблю, — неожиданно произнесла она, чувствуя как сердце полно до краев нежности.

— Чего? — Олег по-началу обалдел, продолжая поражаться смене настроений жены, нахмурился и ничего не ответил. Только крепче держал руль, на что Настя лишь горько вздохнула.

Долго ли коротко, короче, через часа три они прибыли.

За старым мостом начиналась деревня, вдали блестели крыши небольших аккуратных домиков. Вот оно счастье, хотелось его удержать, остановить прекрасное мгновение. И Настя взаправду попросила остановиться, правда не мгновенье, а Олега.

Он съехал на обочину и заглушил мотор, сам вышел размяться и полюбоваться открывшимся видом.

— Видишь поляну? — указала она направление, где-то в зарослях камыша. — Туда раньше лебеди белые прилетали.

— Хорош заливать, — насмешливо фыркнул Олег. — Лебеди в твоем болоте? Ну да, конечно, так и поверил.

— Во-первых, это не болото, а пруд, — строго заметила Анастасия, — а во-вторых, это правда.

Дальше спорить не стали, хотя по выражению лица мужа и так все ясно.

Но Настя точно помнила, как стая белоснежных, гордых и красивых птиц грациозно парила по мутной воде, будто и вовсе той не касаясь. Их длинные изогнутые шеи, широкий взмах крыльев — все это воспоминания из прошлого. Скептицизм Олега все же пошатнул веру. Дети склонны придумывать то, чего нет. Действительно, если смотреть глазами взрослого человека, то пруд напоминал большую лужу, иногда доносилось кваканье сонных лягушек и сладковатый запах затхлых растений.

— Ладно, поехали, — потухшим голосом сказала Настя и села в машину.

Глава 10

Автомобиль класса люкс контрастно выделялся на фоне полузаброшенной деревни, настоящая диковинка. Колеса легко зашуршали по гравию и сухой траве, остановились у перекошенных ворот. Из добротного крепкого дома выскочила маленькая, худенькая женщина. Время ее измотало, прибавило морщин, убрало краски с лица, одни лишь глаза остались нетронутыми, молодыми и чистыми, как ясное небо. Точь-в-точь как у Насти.

Мама Катя бежала к детям “родненьким”, плакала, обнимала, нарадоваться не могла. Кровинушка ее, дочурка тоже разревелась, будто не виделись они целую вечность, хотя и без того созванивались почти каждый день.

Бабушка Рая поспешила присоединиться к теплому приветствию, зацеловал чуть ли не досмерти. Олег украдкой вытирал рукавом влажные следы от поцелуев и слез на щеках.

Внучка с горечью заметила, что и бабушка за короткий срок разлуки сдала и даже стала ниже ростом, не могла полностью выпрямить надломленную тяжким трудом поясницу, поэтому горбилась, опустила плечи.

— Идемте скорее за стол, устали наверно с дороги? — мама Катя засуетилась возле гостей, подгоняя их.

В доме так вкусно пахло, слюнки текли. Наконец-то все немного успокоились после долгожданной встречи и сели за стол.

Хлебосольная семья, ничего не скажешь. Одного холодца десять литров наварили, мясо жареное, тушеное, вяленое. Понятное дело, перед юбилеем свинью закололи. Стол ломился от всеразличных мясных блюд и солений.

Олег за обе щеки уплетал на радость хозяйкам. Баба Рая довольно приговаривала:

— Ешь-ешь, хлопчик, таких делькатесов в городе не сыскать. В деревне у нас всё настоящее, без химий.

Настя почти ничего не ела, отчего-то перенервничала, в горле ком застрял, слишком эмоциональной встреча получилась. Промочив горло сладким домашним вином, удивленно спросила:

— А где же бабка Дуня?

Мама Катя спохватилась, всплеснула руками, вспомнив, что забыли прабабушку за стол усадить и тут же побежала в глубь дома, где в маленькой темной комнате коротала свой долгий век Евдокия.

Олег чуть было не ляпнул, не подумав: “Ничего себе, еще жива”.

В прошлом году долгожительница отпраздновала свой сто третий день рождения. Уму непостижимо, целый век прошел, за вторую сотню перевалило.

Раиса помогла выкатить кресло, в котором то ли дремала, то ли подсматривала одним глазом старшая из семейства Скворцовых. Ее присутствие было лишь соблюдением приличий и проявлением уважения. Сама Евдокия уже давно молчала, ела одну только молочную жидкую кашу и любила рассасывать сухари, не име во рту ни единого целого зуба.