Привратник

Здешние водители, носящиеся с сумасшедшей скоростью там, где и пешеходу ходить страшно, восторга у нее не вызвали. Но выбора не было, ждать автобуса становилось слишком опасно. Увидев машинку размером с «Оку», высаживающую очередную горстку «восходителей», археологиня замахала руками, громко закричав:

— Ридинг, ридинг, поехали!

Видимо, ее английское произношение оказалось достаточно хорошим, ибо паренек в зеленом свитере согласно закивал:

— Landing! — и распахнул пассажирскую дверцу.

Однако, когда они уже забрались в салон, водитель спросил о дороге уже по-испански. Шеньшун, переводя, начал старательно объяснять, что ехать нужно прямо, не поворачивая в сторону Куско, что там должен быть красивый город, названия которого они не помнят. Дамире было все равно куда ехать, лишь бы не в лапы городской полиции.

— Кильябамба? — поморщившись, переспросил паренек, и Дамира, получив подсказку, радостно закивала:

— Йес!

Местный «окурыш» радостно сорвался с места, разбрызгивая по сторонам мелкую щебенку, вылетел за пределы туристической деревушки — и вдруг, перед самым выездом на накатанную трассу, напоролся на полицейскую машину, что перегораживала треть дороги.

— Это за нами, — сразу поняла археологиня.

Патрульный взмахнул палочкой, подошел к остановившейся микролитражке, заглянул в окно.

— Иди в Мачу-Пикчу, — посоветовал ему нуар.

Полицейский кивнул, выпрямился и зашагал по дороге. Второй, высунувшись в окно, некоторое время недоуменно смотрел ему вслед, потом выскочил на воздух, что-то тревожно закричал. Шеньшун приоткрыл дверцу, громко приказал:

— Иди в Мачу-Пикчу!

И второй патрульный послушно зашагал по следу первого.

Паренек-водитель вцепился в руль так, что побелели пальцы, и зашевелил губами, явно молясь. Археологиня открыла карман сумки, нашла среди страниц путеводителя сто долларов, сунула ему:

— Шеньшун, скажи, что ему придется поехать с нами и поселиться в гостинице. Проживет с нами три дня, потом отправится домой. И пусть потом болтает о нас, сколько захочет. Мы будем уже далеко.

Нуар перевел.

— А теперь поехали. Нам нужна лучшая гостиница Кильябамбы. Хочу душ и мягкую постель!

Дамира знала, что говорила. Два дня горных прогулок на километры вверх и вниз привели к тому, что поутру она просто не смогла встать из-за боли в ногах. Лежала, тихонько скулила, время от времени растирая себе мышцы, и со скуки смотрела телевизор, все каналы подряд, ибо все равно ни на одном не разумела ни слова. Паренек-водитель послушно сидел в углу, иногда хлюпая носом, иногда бормоча молитвы. Нуар, пожалев свою верную спутницу, отправился в здешний ресторан за едой. А когда он вернулся, археологиня, подпрыгнув на кровати, едва не закричала, тыкая пальцем в экран телевизора:

— Шеньшун, смотри! Сюда скорее, смотри! — Она сделала погромче, хотя смысла в этом не было никакого: она не знала испанского, нуар не воспринимал телевизионной речи.

— Эй, ты! — спохватилась Дамира, подзывая парня: — Смотри туда! Что они говорят? Чего там случилось?

Впрочем, половину смысла в сенсации, всколыхнувшей местных журналистов, можно было определить без слов. В телевизоре целых три раза — причем один в замедленном режиме — повторили потрясающую воображение картинку.

Качественная черно-белая запись с камеры слежения позволила прекрасно разглядеть, как от стойки поста таможенного контроля отходит Дамира Иманова, пряча паспорт с абсолютно законным штампом о пересечении границы, ибо для граждан России виза в Перу не нужна, а ее место занимает высокий широкоплечий красавец — грудь колесом, локти в стороны — и кладет на стойку обертку от шоколада. Таможенник без колебаний ставит на фантик штамп, и герой, наружность которого трудно спутать с чьей-то еще, входит в зал. Для тех, кто не понял, журналисты дали еще одну картинку, с другой камеры, где они оба направляются к выходу, широко улыбаясь — словно специально для снимка в полицейское досье.

— О боже, как мы влипли! — схватилась за голову археологиня. — И какой паразит придумал ставить везде и всюду эти чертовы видеокамеры? Вот, проклятье!

— Что за беда? — не понял нуар.

— Камеры! Они же теперь везде! Во всех аэропортах, в полиции, на таможне — везде камеры стоят! Ты можешь отдать приказ человеку, и смертный его послушно выполнит. Но железу это все по барабану! Оно все пишет, как есть! И что ты с ним поделаешь? Вот, вот оно! Кто-то не поленился посмотреть запись, и мы влипли по уши! Вот почему в Куско полицейские, решив к нам подойти, сразу за пистолеты схватились. Они уже получили наши фото и искали именно нас! Это все, это конец. Нам теперь из Перу никогда в жизни не выбраться!

— Что сказали из этого ящика? — спросил у водителя Шеньшун и внимательно выслушал пространный пересказ, через слово соскакивающий на «рашен».

— Ну, что там? — нетерпеливо хлопнула ладонью по постели археологиня.

— «Торговля запрещенным наслаждением» — что это может означать? — повернулся к ней страж богов. — И «неправильно ходящий по границе»?

— Контрабандист, наверное. А «запрещенное наслаждение» — это наверняка наркотики.