Привычка думать

– Город, с юга на север, по склону, уходил вглубь планеты, используя систему грузовых дроп-лифтов и генераторов гравитации, соединяясь с величественным древним мегаполисом под землей, землей Первых, со своими старинными храмами, где запах ритуально пролитой крови, тот едва уловимый запах железа и сахара, навсегда запечатан в массивных постаментах. Они словно поверхность морской губки, были покрыты множеством мельчайших отверстий, волн и странных узоров, заполняющую всё пространство. Величественные залы, были превращены в элитные парки, театральные площади и административные районы. Кровь текла в искусных барельефах на древних зданиях, мозаиках на витражах мрачных храмов и в отголосках на потрескавшихся губах сотен тысяч невиданных существ. Правители и правительницы располагали там свои штаб-квартиры. Они придумали ядерные реакторы, само собой, систему отопления, искусственные сады, купола генерации погоды и имели кое какие знания о терраморфировании. Их мастера по камню научились трансцендентно двигать сперва тело затем и сознание в такт с планетарным вращением, управлять колоссальной энергией движения литосферных плит и процессами, происходящими во внешнем ядре планеты. Они могли предвидеть обвалы и утопление крупных пузырчатых структур и в целом были очень смекалистые ведь жить приходилось постоянно на чеку. Что только педалировало их одержимость статусом и показной культурой потребления. Живи сейчас и живи красиво. Ничего нового – шаблон всего живого. Ведь такова эволюция сознания. Не так ли? Это самодостаточный генератор знаний, работающий сам на себя. Иногда оно разрастается и путешествует на невероятные расстояния. Иногда оно лишь ребенок, зачаток идеи. Иногда оно бесконечно долго спит, а когда не спит, то сидит и лижет себе яйца. А иногда оно поджидает во тьме, скрываясь от взглядов, встраивается в мысли, доводит до оцепенения и затем хватает и тащит во мрак, где срезает плоть острыми когтями, упиваясь звуками агонии и разглядывая, что же там такое теплое и пульсирующее внутри. И кажется, что правда в том, что идея – это попытка симулировать удачный расклад обстоятельств из хаоса. Выстроить для них теорию, дать этому причину и повторить добившись такого же результата. Затем повторить снова и снова, модифицировать идею и все что потребуется для её осуществления. И в пути возвысится над идеей и стать самим движением. Это всё им рассказали Старшие Боги (те, что длиной в несколько километров, древние левиафаны, живущие между слоями материальных вселенных) во время жестких сеансов употребления изменяющих сознания веществ и следовавшей при этом жутчайшей оргией всех на всех.

Бродяга то и дело прикладывался к бутылке, но Бенжи не мог отделаться от ощущения, что он видит одно и тоже повторяющееся изображение, словно идеально зацикленную гифку перед глазами.

– В общем впаривали эту хуету всем кому не лень. Их жлобские и крайне токсичные гробы-майнеры падали на планеты и ветер начинал гонять это дерьмо по всей округе. Команды очистки жуть как сатанели от такой работы. До сих пор сбивают их, блять, пачками, при каждой удобной возможности, даже отчитываться особо не надо. Бродяга задористо хмыкнул.

– Гхы – Шутка понятная одному ему.

Бенжи вновь проморгался, выплыв словно из тумана. Зрение и концентрация одновременно ловили фокус.

Что это было?

Интересный разговор зачастую вводит в транс, как бывает, когда запоем читаешь книжку. Разум рисует симуляцию, проекцию, оживляя события. Откуда у него эти круги под глазами. Лицо старика словно разгладилось, морщины втянулись, оставив лишь тончайшие белые полоски, как бывает с растяжками на коже. Какая разница между симуляций физики и её реальным воплощением? Когда невозможно отличить вымысел от реальности? Когда мы можем с уверенностью сказать, что что-то работает с нашим сознанием? До? После? Ну явно не во время. Даже его волосы разгладились, и курчавая рыжая борода больше не представляла из себя гнездо для птиц.

– Ублюдки одним словом – заключил собеседник.

– Я… это. – Бенжи смотрел в одну точку. Чувство было крайне неприятным, словно его вывели из-под наркоза, где с ним произошло много нехорошего

– Кажется, там что-то было про роботов – он постарался вспомнить, но не за что было уцепиться, вся история поражала воображение, но при этом начинала стираться из памяти с каждой секундой, делая процесс вспоминания воспоминания еще более тяжким. История не имела каких-то углов, за которые можно ухватиться, каких-то якорей, разговор плыл словно волна. И где я в этом море теперь? Волна уходила и с ней уплывали образы. Он отчаянно пытался их схватить, словно угасающий в памяти сон. Через пару секунд ты забудешь то, что было так реально. Забудешь ту жизнь. И вернешься в эту. Или наоборот?

– Роботы, да. Они повсюду сейчас, тебе ли не знать. Слушай, пробей мне еще этой сладкой штуки – он потряс стаканом с газировкой – И что-нибудь закусить. Хот-дог с горчицей.