Привычка ненавидеть

Это был предел, я физически его ощутила. Когда просто не можешь больше терпеть, притворяться, все прощать. Я не выдержала. Впервые за последние месяцы я сорвалась, потому что звонкий шепот Бессонова никак не шел из головы, а папа все продолжал изображать святую невинность. Он говорил со мной о случившемся так, как будто меня не было в ту ночь на месте и я ничего не видела. Так, словно машина, стоявшая в гараже со смятым багажником, которым отец въехал в кирпичный забор в трех домах от нас, и правда все сделала сама.

— Ты был там! Ты был за рулем пьяный! Я видела, как дядя Саша выкинул пробку от бутылки из салона! — наконец высказала я папе то, что съедало меня изнутри.

Оно сидело опухолью в моем теле и выкачивало из меня жизнь. Я, как могла, игнорировала факты, считала предателями собственные глаза. Но как бы ни хотела верить в папину невиновность, как ни старалась забыть все, я не могла. Не получалось.

— Я уснул, ясно? Я уснул! Спал! Я бы никогда… — Прежде я не видела такого отчаяния в его глазах.

После, наконец, папа рассказал мне все. Как тем вечером он поехал в ближайший магазин за бутылкой, потому что в доме не осталось алкоголя. Как по дороге обратно звонил маме, а ему угрожал ее новый мужчина. Как, плутая по дворам в расстроенных чувствах, папа начал пить прямо в машине и остановился в квартале от дома, чтобы я не увидела его, когда буду возвращаться с прогулки. Он пил в компании ретро-радио и не заметил, как уснул в заглушенной машине, которую не поставил на ручник. Она медленно скатилась назад по склону и в какой-то момент сделала резкий крюк. В какой-то безумно неудачный момент, когда Наташа шла после работы из магазина с пакетами продуктов, что разлетелись по округе после…

— Я очнулся, когда врезался задом в забор, а дальше… Дальше ты все знаешь сама. Я даже не помню, ты понимаешь? Я не видел и… Я ненавижу себя, понимаешь? Она… она была самым добрым человеком, которого я знал. Она достойна жить, не я! После ухода Лизы всегда говорила мне, что я могу прийти на чашку кофе, если будет совсем плохо. Она была…

— Она есть, пап, — сквозь слезы ответила ему я. — Она все еще есть.

Потом все происходило будто на перемотке. Как я уже говорила, приехала мама, папа без возражений согласился, чтобы его перевели в лечебницу, где теперь ему чистят кровь, насыщают организм, проверяют печень, дают какие-то препараты и беседуют с ним на личные темы. Мы иногда общаемся по телефону. Врачи говорят, еще рано для посещений, так как папа должен адаптироваться в той среде, в которой сейчас обитает, пройти несколько ступеней всемирной программы «Двенадцать шагов», а мы — подготовиться к встрече с ним, и лишь тогда…

На обратном пути мама завозит меня в клуб. Точнее, караоке-клуб «Амбар», где я иногда подрабатываю вместо Алины, которая училась со мной на первом курсе, а сейчас перевелась на заочное отделение, чтобы работать и снимать квартиру с парнем. Когда она позвонила мне сегодня днем с просьбой подменить ее, я согласилась сразу и без вопросов. Не столько ради денег, хотя те лишними не бывают, сколько из-за мамы, которая после нескольких месяцев в разлуке решила задушить меня никому не нужной заботой.

В «Амбаре» я с восьми вечера встречаю на входе гостей и провожаю тех в зал. Улыбаюсь всем врагам назло так, что скулы сводит, и иногда беру микрофон, чтобы спеть дуэтом с барменом Витей. Я не считаю себя хорошей певицей, но отличное произношение позволяет мне неплохо исполнять рэп «Ферджи» про «Мои холмы». Ну и, как считает управляющая, главное — народу нравится, поэтому она не устает соблазнять меня бонусами, которые я получу, если останусь работать на регулярной основе. Но я пас. Все-таки хочу попробовать найти что-нибудь по профессии, хоть и знаю, что вчерашним студентам-переводчикам много не платят.

Сегодняшний вечер тянется долго и кажется самым обычным, пока около полуночи в караоке не появляются знакомые лице — та рыжая девчонка из свиты Лазаревой, которая предупредила меня насчет Антона, и парень из команды Бессонова, Илья, по-моему. Они оба учатся на курс старше и, к моему удивлению, выглядят очень влюбленными. Я думала, в стае все без души или, как Софа, с самомнением до небес.

— Доброй ночи, вы бронировали столик? — задаю стандартный вопрос, будто мы не знакомы, и без лишних слов веду их на второй этаж в випку с заготовленной бутылкой шампанского и букетом цветов на столе. Эти двое меня точно узнают, но явно слишком заняты друг другом, а я слишком избегаю всего, что связано с Яном вот уже целую неделю. И очень надеюсь, что ни он, ни Софа не заявятся сюда, чтобы испортить мне вечер.

— Мика, постой! — ловит меня на первом этаже Илья и неожиданно касается плеча, а я сбрасываю его ладонь. Мало ли кто может лезть в караоке, пока охрана не видит. Пусть скажет спасибо, что не зарядила сразу в пах. — Извини, не хотел напугать.