Привычка убивать

— По-моему, газета. — Лина нервно сглотнула. Вдруг встретилась взглядом с Шурой и ей почему-то стало неловко, что этот мальчик все видел. — Вы что, сдурели? Уведите ребенка.

— Почему он еще здесь? — закричал оперативник. — Отведите его в машину, допросите и позвоните его родителям!

— Не надо родителям, — заныл Жук. Но его никто не послушал.

— Так сможешь прочесть или нет? — криминалист пристально посмотрел ей в глаза.

— Постараюсь, дядя Гоша. Только пусть еще посветят.

Принесли несколько ручных фонарей и направили женщине прямо в рот. Лина присела и начала аккуратно разворачивать бумагу, стараясь разглядеть хоть что-нибудь.

— Так, здесь ничего не видно. Все в крови. — Коленки у нее уже не тряслись и тошнота отступила. Наступила какая-то прострация, какое-то полное безразличие ко всему происходящему. — Вот тут что-то. Свет сюда, сюда направьте. Та-ак. Ага, вот.

Все напряженно молчали, затаив дыхание. Было такое впечатление, что Лина сейчас прочтет имя убийцы.

— Ну, что там?

— «…нов Израилев…» — начала читать Лина. — Плохо видно… Ага, «сынов Израилевых; скажи им: …итесь хлебом, и…». Все, дальше ничего не видно. — Она подняла глаза и удивленно посмотрела на криминалиста.

Тот молча достал из кармана пачку сигарет, долго распечатывал ее в полном молчании, вынул сигарету, прикурил, выпустил струйку дыма и, оглядев всех присутствующих, как-то даже торжественно произнес:

— Это, господа, полный пи…ц.

— Что? — не понял оперативник. — Да ты можешь яснее?

— Сынов Израилевых; скажи им… — Дядя Гоша прошелся взад-вперед, скрипя снегом под ногами. — Это, господа, страница из Библии, если я не ошибаюсь. Точнее сказать не могу. А раз это страничка из Библии, то у нас на шее, господа, появился религиозный маньячок. — Он вздохнул и вдруг со злостью швырнул сигарету под ноги. — А это еще один «висяк», господа. Да какой!.. Поздравляю всех! Давайте заканчивайте тут все, а я пошел в машину. Линочка, я тебя прошу, осмотри ее повнимательней. Может, еще что-нибудь интересное обнаружишь.

— Да-да, хорошо.

Дядя Гоша ушел вниз, на аллею. Фотограф продолжал щелкать, милиционеры все протоколировали, Илья Романович складывал инструменты, а Лина опять занялась трупом. Еще раз залезла под юбку, проверила, нет ли ссадин на запястьях, осмотрела раны и уже хотела дать команду, чтобы ее грузили на носилки, но решила посмотреть под шубой.

И правильно решила, потому что свитер у женщины был задран и под ним, на животе, был вырезан крест.

— Фотограф! Где фотограф?! — закричала она. — Быстро, быстро снимайте это!

— Он уже в машину ушел, — сказал кто-то.

— Так сходите за ним! Быстрее. Тут у нее крест на животе вырезан!

Кто-то побежал за фотографом, а Лина устало бухнулась на колени. Это было уже выше ее сил. Ну ладно просто убить человека. Но еще зашить грубой ниткой влагалище, запихнуть в рот кусок Библии, да еще и крест на животе вырезать. Это же не человек, а просто зверь какой-то. Как такое можно сделать? Такое даже выдумать, представить себе трудно, а оно вот, рядом, лежит на снегу. Правду кто-то сказал, что нет предела человеческим возможностям.

Через полчаса труп погрузили на носилки и унесли. Лина медленно поднялась с земли и побрела к машине.

— Как ты? — К ней подошел Илья Романович, и они зашагали рядом. — У меня там бутылочка медицинского припрятана. Можешь выпить немного — легче станет.

— Не хочу. — Лина шла и смотрела себе под ноги. — Я уже ничего не хочу. И потом, мне еще работать сегодня.

— Да-да, я понимаю. — Илья быстро закивал. — Трудно к такому привыкнуть. Сигарету хочешь?

— Да, трудно. Спасибо, я не курю. — Лина попыталась улыбнуться. — Вообще невозможно. Все, завтра подаю заявление. С меня хватит.

— Да ты что? Перестань. — Илья Романович положил руку ей на плечо. — Я не хочу сказать, что со временем привыкнешь — к такому лучше вообще не привыкать, — но ведь…

— Что? — Она остановилась и посмотрела ему в глаза. — Да ты знаешь, что я уже год мяса в рот брать не могу? И засыпаю только при включенном свете. Это тебе как?

Илья Романович отвел взгляд.

— А то, что я с мужем собственным спать не могу? А то, что я уже забыла, когда у меня… В общем!.. Я уже и не женщина как будто! Это все ерунда, правда? Да я каждый свой труп по имени-отчеству помню, разбуди меня среди ночи — как таблицу умножения расскажу. Нет, все, не могу.

Илья Романович шагал рядом и молчал. Лучше в этот момент не переубеждать, а то действительно уйдет. До оперативника доходили слухи, что она кладет заявление на стол начальника после каждого выезда. У него даже специальная папка есть.

Когда сели в машину и уже собирались ехать, в окошко постучал криминалист.

— Линочка, результаты как можно быстрее нужны. Постарайся, а?

— Хорошо, постараюсь. Как, установили личность?

— Еще нет. — Он вздохнул и развел руками. — Но выясним. К концу дня установим, будь спокойна.

Водитель завел мотор, и машина вырулила на дорогу.

— Слушай, Илья Романович, можно тебя попросить? — спросила Лина, когда подъезжали к Садовому кольцу. — Дальше без меня. Я немножко пройтись хочу по свежему воздуху.