Привычка выживать (СИ)

Она смотрит в комнату, заполненную людьми и разговорами ни о чем. Плутарх Хевенсби так и не появился, Эффи безупречно умудряется развлекать гостей, отвлекая их от отсутствия хозяина. Выглядит она по-прежнему нелепо, слишком много косметики, слишком много ярких цветов, слишком много лишнего. И как ей удается казаться той, прежней Эффи, после всего, что с ней произошло? И почему Пит не может задать ей единственный вопрос, который хочет задать? Ему часто предоставляется такая возможность, но глаза этой яркой женщины пусты и безжизненны, он не выдерживает и переводит тему на что-то отстраненное.

- Ты веришь ей? – спрашивает Джоанна, разглядывая Эффи, как картинку. Она не может уважать Эффи, но не чувствует к ней ничего, похожего на ненависть. – Она работает на Плутарха. Она может помогать нам, но может и действовать по указке Плутарха. Может, он задумал новое шоу – сводить нас с ума намеками на заговор? Это было бы вполне в его стиле. Особенно, если бы нас сейчас снимали камеры и транслировали наш разговор в прямом эфире на главной площади страны.

Она замолкает. Вдвоем они ищут глазами камеры, но быстро бросают это занятие – в конце концов, если министр связи хочет заснять вас, он вас заснимет.

- Или мы с тобой два параноика, которые говорят о заговорах, находясь в логове своего врага.

Мейсон подмигивает, и вдруг предлагает убежать. Пит соглашается, с заминкой, но соглашается. С выражением бесконечного ужаса смотрит, как его сумасшедшая спутница укорачивает свое длинное платье, не используя никаких подручных инструментов, и спускается вниз по водосточной трубе. Пит думает о том, что здесь должно быть силовое поле, но следует за Джоанной, хотя побаивается высоты и своей неуклюжести – в конце концов, часть его собственной ноги заменила функциональная, но железка. Которая, впрочем, и в этот раз его не подводит, хотя какое-то время Мейсон морщится от противного скрежета, а потом вдвоем они долго стоят на балконе нижнего этажа, не дыша и ожидают погони.

Но никакой погони нет.

Этаж под квартирой Плутарха никем не заселен, что выглядит очень подозрительно, беглецы минуют его очень быстро и находят лестницу, решив не испытывать судьбу и спускаться на лифте. Все это очень напоминает простое приключение, и когда Джоанна, окрыленная адреналином, переполненная ощущением свободы, вдруг решает окончательно надрать задницу своей старой фобии и лезет в фонтан, Пит не останавливает ее. Она старше. Она легкомысленнее. Она сломана гораздо раньше его, она прошла больше кругов ада, чем он, но она еще может позволить себе оставаться самой собой. В них двоих все еще тлеет жалкий огонек надежды.

Они возвращаются в свою квартиру, но не собираются ложиться спать. Джоанна включает музыку, и танцует под нее, раздеваясь, не для Пита, а просто для самой себя, будто Пита нет рядом вовсе. Теперь видно, что она пьяна и счастлива. Пьяна счастьем. Счастлива, потому что пьяна. Пит наблюдает за ней какое-то время, а потом уходит в свою импровизированную студию, и рисует. Краски ложатся на холст ровно, почти самостоятельно, и Джоанна получается очень живой: обольстительно прекрасной, испуганной, искушающей, с ядовитой улыбкой и невинным взглядом, такая трепетно-забавная, такая, какой бы он хотел ее сохранить.

Она совсем не похожа на Китнисс Эвердин.

- На Китнисс Эвердин никто не должен быть похож, - спокойно соглашается с ним Президент Сноу, рассматривая получившийся портрет из-за спины художника. – Китнисс Эвердин должна быть единственной в своем роде. В ином случае, этот мир сгорит дотла.

Джоанна разговаривает по телефону. Стоит в коридоре полуголая, обмотанная телефонным шнуром, с начатой бутылкой водки в руке. Ее язык немного заплетается, она говорит развязано и много смеется, музыка на заднем плане играет слишком громко. Пит забирает у нее телефонную трубку очень мягко. Абсолютно трезвый взгляд ее говорит о многом, но ни о чем конкретном, и Пит старается подражать ей, несет Хеймитчу какую-то пьяную околесицу, и пытается одновременно заигрывать с Джоанной. Бывший ментор на том конце провода не так, чтобы трезв, но быстро трезвеет по ходу короткого разговора. Жалуется на отсутствие выпивки и развлечений, и осторожно забрасывает удочку на то, чтобы приехать.

- У нас все хорошо, Эбернети, - кричит в трубку Джоанна, - с тобой будет не так хорошо, поэтому продолжай заживо гнить в своей помойке.

Пит закатывает глаза. Переигрывание – не лучший выход.

- Не думаю, Хеймитч, что мы нуждаемся в твоей опеке теперь, - говорит ровным голосом, но хихикает, отпивая прямо из бутылки, которую услужливо подсовывает Мейсон.

- О да, - заявляет она из кухни, - у нас теперь есть целых два покровителя: Плутарх Хевенсби и его верная Эффи Бряк, - и заливается безудержным смехом. – Здесь третий лишний, знаешь ли.