Привычка жить

Всей этой истории вот уже год как случился. И весь этот год она прожила как на вулкане, спасаясь от Юриковой навязчиво-тоскливой страсти. И с работы черным ходом уходила, и от каждого звонка в дверь вздрагивала, и в глазок внимательно смотрела — не Юрик ли там под дверью с букетиком цветов мнется. Он поначалу и правда — часто под ее дверью со своими дурацкими букетиками маялся. А потом перестал. Но из поля его молчаливого и пристально-болезненного внимания Жене все равно никак не удавалось выйти, что раздражало ее до крайности. Всюду ее преследовал тоскливо-пронизывающий взгляд Юрика. Внимательный такой взгляд, будто в самое ее нутро проникнуть пытающийся. Противно было — жуть. Иногда шла с работы и на спине его жгучей точкой ощущала. А иногда казалось, что в любой момент кто-то может выскочить ей наперерез, где бы она ни находилась, и заорать дурным голосом: внимание, вас только что снимала скрытая камера! В общем, пытка настоящая, ни дать, ни взять. Правда в последнее время, надо отдать должное, Юрик поутих как-то, и вот опять, здрасьте вам, приехали, новый всплеск чувств настиг — шоколадки в столе появились.

— …Женя, можно тебя на минутку? — вздрогнули они все втроем от тихого Юрикова голоса и дружно повернули головы к двери.

— О! Легок на помине… — тихо прошептала Оля, мотнув головой едва заметно и выразительно посмотрев на Женю. — Помяни рогатого, он уж и тут как тут.

— Сама ты рогатая… — так же тихо буркнула ей в ответ Женя. — Тоже мне, рогатого она выискала.

— Иди-иди давай, разворчалась тут! — растянула в улыбке губы Оля. — Раз мужик зовет — иди! И не шибко там привередничай. Не буди униженное мужское самолюбие.

— Да ну вас! Лишь бы шутки им шутить! — притворно-сердито проворчала Женя, направляясь к двери. — Может, у него дело ко мне какое.

— Ага. Дело, конечно. Служебное. Прям шибко срочное. Кто ж спорит? Иди давай, не оглядывайся.

Под дружное хихиканье Оли с Аленой Женя дошла до двери, вышла в коридор, огляделась. Юра стоял у окна, повернувшись к ней спиной и втянув свою продолговато-дынную голову в плечи. В новый костюм обрядился — неприязненно отметила про себя Женя, и тут же поймала себя на мысли — ну и что? Чего она так злится-то? Ну, купил человек новый костюм. Молодец, значит. Он вообще очень аккуратный во всем и за собой следит. И воспитанный, и матом не ругается. И добрый. Чего она на него так взъелась вдруг? Другая б на ее месте радовалась такому мужскому вниманию.

Развернувшись навстречу ее шагам, Юрик полоснул затравленным взглядом по ее лицу так, что вновь зашлось сердце от прежнего противного в своей несуразности раздражения: ну за что ей все это, господи? Чего ж он никак не отстанет-то от нее? Ну да, сама виновата, не надо было повода давать. А с другой стороны — сколько ж можно трясти саму себя за этот повод, биться в виноватых конвульсиях? Она что, на бабскую ошибку уж и права не имеет? Тоже, выстроился тут жалким зайчиком, как живой укор ее совести.

— Ну? Чего тебе, Юр? — спросила она грубовато, подходя. — Только быстрее говори, у меня работы много.

— Пойдем ко мне в кабинет, Женя. Там поговорим. Чего мы — в коридоре.

— Ну, пойдем… — обреченно шагнула к двери его кабинета Женя.

Юрик шустро забежал вперед, открыл перед ней дверь. Женя вошла, встала в оборонительно-выжидательной позе, взглянула на него исподлобья.

— Ну? Чего тебе?

— Чаю хочешь?

— Нет! Пила уже. С твоей шоколадкой… Говори, Юр, у меня времени мало. Чего ты от меня хочешь?

— Да ничего, собственно… — пожал плечами Юра, доставая руку из кармана брюк. — Я только хотел… Вот тут, возьми, пожалуйста… Тут десять тысяч.

— Чего десять тысяч? — удивленно моргнула Женя, рассматривая протянутую к ней пачечку свернутых вдвое бумажек. — Что это? Зачем это?

— Ну как — зачем?.. Слышала же — зарплаты к Новому году не будет. А детям как ты все это объяснишь? Никак и не объяснишь. Так что возьми. Я бы больше дал, но у меня нету больше.

— Прекрати, Юр. Не надо мне ничего. Ну что ты, в самом деле. И не смотри на меня так жалобно, ради бога! Я же ни о чем таком тебя не просила! Не надо, понял?

— Женя, не отказывайся, прошу тебя. Я же… Я же от души, Женя! И это… Отдавать ничего не надо.

— Здрасьте, пожалуйста! Еще и отдавать не надо! А с чего это вдруг я от тебя такие подарки должна брать? Ты не подумал, что, может, это несколько для меня унизительно? А? Не подумал? — вдруг неожиданно для самой себя сильно рассердилась Женя. Даже задохнулась слегка от злости — что же это такое происходит, в самом деле? Сколько уже можно-то? Дурдом какой-то происходит, чистое сумасшествие с этим навязчиво-раздражающим фактором по имени Юрик. И впрямь какой-то Карандышев Юлий Капитонович, Аленка-то права оказалась!

— Ну, не хочешь деньги брать, давай по магазинам проедем, подарки детям купим. Пусть это от меня будет. Потом заедем к тебе, я их сам вручу.

— А ты кто такой вообще, чтоб моим детям подарки вручать?

— Как это — кто такой? Они же меня знают. Они меня знают как… как твоего мужчину. Этого что, мало?