Привычка жить

– Да уж, решила… Собственно, я даже и не решала ничего – просто сопротивляться перестала. Пусть, думала, будет как будет. А потом и опомниться не успела, как Юра стал и в дом вхож, и сориентировался здесь быстро, где что лежит, и детям подарки дорогие стал делать, ну и… все остальное, конечно… Хотя, наверное, это так и должно быть с теми, у кого отношения случаются. Наверное, этому даже и радоваться надо…

– А вы, стало быть, не очень этому радовались?

– Ой, да не то слово! Не то чтобы не рада, а… будто омерзение какое-то во мне поселилось. Сначала думала: показалось мне просто, все уговаривать себя принималась… Вроде того – чего мне еще надо-то? Меня любят, обо мне заботятся! Все как раньше… И вот парадокс – чем больше я себя уговаривала, тем больше это омерзение разрасталось. Ничего с этим поделать не могла! Прям за саму себя стыдно было. Знаете, как стыдно? Человек перед тобой кренделя выплясывает, а у тебя внутри – омерзение… Нечеловеческое такое чувство… Очень, очень мне за саму себя стыдно было! В общем, хватило мне такой жизни на неделю всего. А потом я собралась с духом и заявила Юре: не могу, прости! Он даже и не поверил мне сначала. Все выяснить пытался, на что я такое обиделась. Ходил за мной хвостом, подкарауливал везде, требовал объяснений… А что я ему объясню, что? Про омерзение свое объясню?

– Ну почему – про омерзение? Можно же было просто сказать: не люблю, и все… – пожав плечами, тихо сказал Дима.

– Ой, да говорила я! И про «не люблю» говорила! А он твердит свое: «Зато я тебя люблю…»

– Да уж, зануда порядочный.

– Нет, Дима, он не зануда. Он знаете кто? Как сказала одна моя сотрудница – он Карандышев… Помните, у Островского герой такой есть? Юлий Капитонович Карандышев? Собирательный образ маленького человека? Маленького, но самолюбивого очень и потому жутко страдающего. И он совсем в том не виноват, что судьбой назначен в эти… в Карандышевы… И не виноват в том, что я его больное самолюбие так спровоцировала бездарно… Не надо его привлекать, Дима. Он не виноват…

– Да при чем тут вы, Женя? Эдак теперь каждый, кому женщина во внимании откажет, будет к ней убийцу посылать? Вы что? Давайте уж тогда всех обиженных мужиков будем жалеть! Породим себе армию потенциальных маньяков…

– Ох, как у вас все просто да правильно получается, прямо пятерку поставить можно! – подняла к нему хмурое лицо Женя. – А и правда – чего тут рассуждать? Факт нападения был? Был! Вот и вдарим правосудием прямиком по факту! А что за этим фактом стоит, какие такие причины, мы замечать не будем. Глаза на них закроем! Какое нам до этих причин дело? У нас же факт есть…

– Да, Женя, есть. А причины нас и правда не волнуют. Пусть ими психоаналитики занимаются, причинами этими. Труды свои научные пишут.

– Да кому они нужны, эти ваши труды? Кому от них польза? Кулаками после драки махать… Вот вы не замечали, например, каким тоном человек – не преступник рассказывает о человеке-преступнике? Как он анализирует причины его поведения: и как его мама в детстве плохо любила иль шибко неправильно наказывала, и как девушка в нежном возрасте унизила, и как общаться он со своими сверстниками нормально не умел… Вы замечали вообще, как мы все это говорим?

– И как?

– Холодно и зло, вот как. И цинично очень. А часто и гордимся этой своей циничностью, и даже за крайнюю остроту ума ее держим! Нам и в голову не приходит, что все как раз наоборот…

Злым и циничным очень ведь легко быть! Очень легко и просто сшивать причину и следствие одной черной казенной ниткой. То есть говорить о причинах так же жестоко, как о самих криминальных последствиях. А еще мы язвим от души, потешаемся над этими причинами, пригвождаем их к стенке, в общем, изгаляемся, как только можем. А над чем тут изгаляться-то? Ведь и правда – мама недолюбила! И правда – девушка посмеялась! И подростковая жестокость у нас имеет место быть! А ведь не каждый человек по природе сильным рождается, это уж кому как повезет… Мимо сильного все эти обстоятельства проходят, никак психику не задев, а слабый в них по самую маковку погружается… А мы все как звериная стая, живем по принципам естественного отбора… Но мы ж не звери, мы ж люди! Почему мы никак не научимся жалеть и понимать другого человека? Тем более если он – человек маленький? Если он Карандышев по сути своей? Почему мы даже причинами уже обвиняем? Мы все такие… Мы жестокие, равнодушные и напуганные друг другом люди…

– Хм… А вы-то сами что предлагаете? Всем правоохранительным органам психоанализом потенциальных преступников заняться, что ли? Выявлять тех, которые, как вы говорите, из слабых, то бишь из маленьких Карандышевых, и на учет их ставить? Или что? Выявлять причины преступного их поведения и отпускать на свободу? Глупости это все, Женя…