Приз

– Так. Вот этого только не хватало, – зло пробормотал Саня, – получается, здесь ее не видели, но потом все-таки вычислили. Вероятней всего, по тому же сюжету в криминальных новостях. А теперь скажи, когда вы ехали из больницы, хвоста за вами не было?

– Если честно, я расслабилась. Я просто не подумала об этом. Тут еще ты позвонил, потом Рязанцев. Конечно, надо было провериться. Погоди, но если кто-то следил за нами, когда мы ехали из больницы, то они должны были засечь и нас с тобой, когда мы отправились сюда.

Она облизнула губы, жадно припала к горлышку бутылки. От волнения у нее пересохло во рту.

– Саня, мы с тобой с ума не сошли, не знаешь? У тебя хотя бы оружие есть?

– Есть, – кивнул Арсеньев, – но здесь все чисто. Они нас, видимо, потеряли. От больницы они вели твой «Форд». А он остался стоять у подъезда. Они могли бы заметить, как мы вышли. Но не заметили. Проспали, – он взял у Маши бутылку, хлебнул воды, – черная маленькая «Тойота» у подъезда, рядом с твоим «Фордом». Человек на водительском сиденье спал.

– Да, – кивнула Маша, – была «Тойота». Точно, была. Мы заезжали в аптеку, в супермаркет, я несколько раз замечала ее, но, знаешь, машинально, краем глаза.

Маша взяла телефон и набрала номер Дмитриева.

Трубку не брали очень долго. Наконец прозвучало сонное, недовольное «Алло».

– Сергей Павлович, простите, что разбудила. Это Маша. Вы не могли бы подойти к окошку, которое выходит во двор, и взглянуть вниз

– А что случилось?

– Ничего страшного. Просто посмотрите вниз и постарайтесь описать все машины у вашего подъезда.

– Все? – испугался Дмитриев. – Но их там много. А в комнате Васенька спит. Я не хочу ее будить.

– Ну хорошо, не все. Только иномарки темного цвета.

– Они могли смениться за это время, – тихо заметил Арсеньев.

– Ладно, если совсем точно – попробуйте разглядеть, в какой-нибудь из машин сидят люди или нет?

– Я попробую. Но я не так хорошо вижу. А, вот, Васенька проснулась. Мы сейчас вместе посмотрим. Васюша, у тебя глазки молодые, посмотри, в какой-нибудь из машин есть люди? Это Маша звонит… Старый «Форд», серо-черный… Маша, так ведь это ваш автомобиль, мы на нем приехали. Вася, ты чего? Ну все, все, деточка, успокойся!

– Что с ней? – спросила Маша.

– Я не понимаю. Она пытается что-то сказать, показывает рукой во двор. Господи, я больше не могу, – он чуть не плакал, – когда же она заговорит? Это невозможно!

– Сергей Павлович, не надо нервничать. Ей от этого хуже.

– Да, я постараюсь, – он громко шмыгнул носом, – она указывает на какую-то машину. Нет, я не вижу отсюда, я ничего не понимаю, что она хочет сказать? Маша, где вы? Вы не могли бы к нам приехать? У вас получается с ней разговаривать, у меня нет.

– Сейчас никак не могу. Попробуем по телефону. Дайте ей трубку. Просто поднесите к уху. Я буду задавать вопросы. Вы будете отвечать за нее. Она кивнет или помотает головой, а вы мне скажете, да или нет.

– Я понял, – Дмитриев успокоился, – сейчас я возьму параллельную трубку.

Через минуту в трубке повисла живая тишина. Маша услышала напряженное дыхание Василисы. Начался странный диалог.

– Вася, ты заметила во дворе машину, которую видела раньше?

– Да, – ответил Дмитриев.

– Там сидит человек?

– Да.

– Ты видела эту машину возле лагеря?

– Нет.

– Уже в Москве?

–Да.

– Когда мы ехали из больницы?

– Да.

– Это маленькая черная «Тойота»?

–Да.

Маша повторяла короткие ответы. Арсеньев уже звонил по своему телефону в управление, чтобы прислали наряд во двор и очень аккуратно проверили эту самую «Тойоту». А Маше, как только она закончила разговор, тут же позвонил Рязанцев.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Первое сообщение от сотрудника частной детективной фирмы поступило уже через сорок минут. Кумарин и Григорьев играли в шахматы. Идти на пляж не хотелось, солнце шпарило невыносимо, оба боялись перегреться. Они засели в гостиной, при включенном кондиционере. Кумарин так и остался в своем шелковом китайском халате. Партия не складывалась.

Играли они примерно на равных, и второй раз подряд выходила скучная быстрая «ничья». Горничная Клер явилась бесшумно, поправила штору и произнесла своим ровным, механическим голосом:

– Простите, месье, что беспокою вас. Только что сообщили, что месье Мольтке вышел из номера и отправился к стоянке такси. Месье Рейч остался один. Он лежит в кровати. Вероятно, спит. В номере тихо.

– Пожалуйста, проверьте, все ли в порядке с Рейчем. Пусть кто-нибудь войдет в номер, под любым предлогом.

– Да, месье.

– И пусть проследят, куда поехал Мольтке.

– Да, месье.

Она удалилась.

– А вы знаете, Андрей Евгеньевич, вам шах, – сказал Кумарин, – будете сдаваться?

Григорьев минуту озадаченно смотрел на доску. Он играл черными, положение его было почти безнадежно. Но главное, он уже не мог сосредоточиться на партии, он думал о несчастном Генрихе.

– Сдаюсь, – сказал он и поднял вверх руки.

– Слишком быстро, – покачал головой Кумарин, – могли бы еще побороться. Ну ладно, мне тоже, честно говоря, надоело.

Он сгреб фигуры, сложил доску, встал, потянулся, хрустнув суставами.