Приз

— Посетители второго зала платят за символ, за миф, — Рейч тихо захихикал, — в конечном счете они платят за собственную глупость. Мне, как торговцу, грех не воспользоваться этим. Нет, я не мошенник. Все честно. Семьдесят процентов того, что вы видите здесь, во втором зале, поздние копии. Я не скрываю этого. На каждом товаре есть бирка с информацией. Видите, вот штампик: «копия».

Рейч ткнул пальцем в витрину. На длинной бархатной подушке лежала дюжина маленьких золотых значков. Наружный кружок — колосья. Внутри черная свастика.

— Это партийные значки НСДАП, — пояснил Рейч, — из двенадцати только два настоящие. Кому они принадлежали, я так и не выяснил. Да это и не важно. Они лежат себе, ожидая новых владельцев. И знаете, что самое интересное? Многие предпочитают копии не из-за цены. Даже у идиотов, приходящих ко мне во второй зал, работает инстинкт самосохранения. Им страшно купить подлинник, поскольку каждый подлинник — маленький холодный свидетель череды реальных кошмаров и трагедий. Покупая подделку, они прикасаются к жгучей тайне как бы сквозь перчатку. Обычно с такими покупателями у меня нет дальнейших контактов. Меня интересуют те, кто выбирает подлинники. Когда они уходят с покупкой, я стараюсь не упускать их из поля зрения.

Они миновали оба зала и спустились в подвал. Рейч был возбужден. Болтал без умолку, потирал руки, облизывал губы. Григорьев подумал, что старик просто пьян, но спиртным от него пахло.

— Садитесь. Сейчас я покажу вам, что я припас для вашей прекрасной дамы. Вы так и не сказали, кто она, но я догадываюсь, — он подмигнул.

В подвале стояли удобные кожаные кресла, журнальный столик. Две стены были закрыты плотными шторами. Рейч дернул какой-то рычаг, одна из штор поехала в сторону, обнажив ряды ящиков-сейфов, как в камере хранения. Григорьев опустился в кресло. Щелкнул замок. Один из ящиков выдвинулся. Рейч несколько минут молча копался в нем, затем закрыл, запер и повернулся. На ладони у него лежал синий бархатный футляр с золотой пряжкой.

— Женщина, для которой вы хотели выбрать подарок, — промурлыкал он сладким голосом Рики, — шатенка, пухленькая, прелестная, немного рассеянная. Ей около тридцати. У нее большие голубые глаза. Или зеленые? О, нет, карие! Она худенькая брюнетка. Ладно, не важно. Главное, чтобы у нее были тонкие чуткие пальцы и хотя бы капля воображения. Знаете, если нет ни капли воображения — беда! Скучно жить в мире материальном и конкретном, как канцелярия, пресном, как вареный лук, плоском, как цинковый стол в морге. Иногда помогает марихуана. Всего несколько затяжек — и можно отправиться в сказочное путешествие. Вы пробовали? Очень рекомендую. Кстати, большинство злодейств в истории совершали люди, лишенные воображения. Без него невозможно представить, что другому тоже больно. Знаете, что прежде всего пытались искоренить воспитатели в инкубаторе, где я провел детство? Воображение. Фантазию. Способность видеть мир не плоским и черно-белым, а объемным и цветным.

— Генрих, сядьте, успокойтесь. Наркотики в нашем возрасте — штука опасная, — перебил Григорьев, так и не дождавшись паузы в бурном монологе.

На этот раз Рейч услышал его, замолчал, замер.

— Не опаснее, чем сама жизнь, — произнес он уже другим голосом, вполне спокойным. — Расскажите, как выглядит ваша дочь. Вы ведь ей присматривали подарок у витрины ювелирной лавки? Если бы у меня была дочь, я бы обязательно покупал ей украшения, но не серебряные. Золотые, с настоящими камушками. Вот такие, например.

Он раскрыл футляр и протянул его Григорьеву.

Там лежало колечко с небольшим овальным бриллиантом, простое, строгое.

— Нравится? — спросил Рейч.

— Красиво, — равнодушно кивнул Григорьев.

— Камень удивительно высокой чистоты. Смотрите, как сверкает. Вы ведь приехали ко мне за информацией, которая стоит денег, верно?

— Да, я приехал за информацией, — Григорьев тяжело вздохнул.

— Готов продать вам все, что мне известно. А лучше сразу купите мою голову. Представляете, какая куча шпионской информации оптом, — он постучал себя по лбу костяшками пальцев, — купите голову, там много дерьма, но есть кое-что интересное. — Рейч широко улыбнулся и заговорил наконец своим нормальным голосом. — Но в придачу возьмите это колечко. Хорошо?

— Зачем? — спросил Григорьев.

— Я хочу, чтобы его носила ваша дочь. Посмотрите на него внимательно, можете взять в руку. Ну, не бойтесь! Вы же не верите, что вещи умеют разговаривать. Вы нормальный, прагматичный, трезвомыслящий человек. Все, что я говорю сейчас, кажется вам полнейшим бредом. Да, мы с Рики покурили марихуаны, и еще была какая-то травка в вермуте. Я немного не в себе. Зато мне хорошо. Я расслабился. Ну что же вы, Андрей? Возьмите его, просто полюбуйтесь, как чудесно играет камень.

Григорьев вытащил кольцо из футляра, повертел, положил на место.