Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны

— Шило на мыло, часы на трусы, рейтузы на шузы, из грязи — в князи, попу в каттон и в ад — жетон…

Тело мыша напряглось, фасолины окрасились осознанным интересом и даже, так показалось Ахенэеву, уши, подобно маленьким локаторам, развернулись, словно на хрящах-шарнирах. Но хмырь оставался нем, хотя и внимал, силился освободиться от остаточной депрессии.

Тогда Тьмовский, не особенно церемонясь с Зомби, защемил своей клешней его ухо и, заставив приподняться на цыпочки, подтянул к себе. Язык, на котором программировал агента Эдик, фантасту знаком не был. Проскакивали слова, мало что объясняющие: взятки, презент, бабки и, почему-то, капуста… Но то, что язык принадлежал к тюркской группе, Ахенэев уяснил сразу, хотя и не был полиглотом.

Тьмовский закончил гипнотическую разминку с мышом, отпустил разбухшее ухо. Лицо хмыря ожило, обрело смуглый оттенок.

— Ишь! Это когда же ты ухитрился узбекский выучить? — Шутливо подковырнул приятеля Яков.

— Интересы дела заставят и хинди вызубрить. — Отмахнулся Эдик и перешел к последней стадии программирования. Словами: базар-навар-угар. Хлопок-хама-слопал, он вывел смуглолицего из состояния искусственного сна.

Окончательно пришедший в себя зомби недоуменно огляделся по сторонам и, что-то решив, пробурчал:

— Ох уж эти застолья, тои, рауты…

Хмырь провел рукой по шевелюре, седым вискам и, извинившись, покинул номер.

* * *

— Пора! — Черт и Ахенэев обвесились фотоаппаратурой и диктофонами, договорились с Тьмовским о подстраховке.

Спустившись в холл они прошли к бюро портье, где сидела смазливая сероглазая ведьмочка. Яков, крутивший на пальце связку ключей от люкса, довольно быстро убедил черноглазую, что самое надежное место для их хранения — под розовым шелком модной блузки.

Лишившись двух золотых пуговичек, ведьмочке пришлось согласиться с тем, что Яша прав. А получив от него, в качестве компенсации за потерявшую товарный вид блузку флакончик «Коти», многообещающе хлопнула пушистыми ресницами. Яша обнадежил тем, что не прощается и надеется найти ключи на том же месте в целости и сохранности. Ведьмочка ничего не ответила, но без слов было ясно, что она изыщет и более надежное хранилище…

Легкий флирт прервала одетая в черное, пиджачного покроя униформу группа солидных грешников, с приколотыми к лацканам пиджаков аккредитационными карточками. Вылившись из лифта и переговариваясь, они направились к выходу.

— Во, босс! То, что надо! — черт со скоростью пулемета защелкал затвором «Кэнона»[27].

Владимиру Ивановичу вовремя пригодились полученные еще в Доме пионеров знания и, смекалисто разобравшись, где и что следует нажимать на всученном Яковом «Кодаке»[28], он прикрыл пошедшего в атаку черта с фланга.

Отмахиваясь от журналистов, как кобыла хвостом от назойливых слепней и оводов, делегация вышла из гостиницы.

Яков сунул в кофр пачку свеженьких снимков, достал две аккредитационные карточки.

— Вот теперь и мы — неприкосновенные особы! — Он протянул одну из них Ахенэеву и поинтересовался. — Ты хоть немножечко в иностранных языках лакшишь?

Владимир Иванович обиженно насупился, но, оценив реальную обстановку, понял, что неправ. Даже будучи студентом филфака, в иностранных он был — дуб-дубом, ни в зуб ногой без шпаргалки… Но — показать свое невежество перед Яковом?

— Перевожу со словарем, — нашелся Ахенэев. — А что, придется много говорить?

— Успокойся! Говорить буду я. Ну, а ежели что и вякнешь, то с таким же произношением, как твои однокурснички… из Мозамбика на первом году обучения.

…У входа в актовый зал они смешались с толпой всевозможных делегаций.

Сидящая за конторкой молодая чертовка деловито отмечала представителей прессы и раздавала значки.

Яков наговорил ей целый короб любезностей, за что получил вдобавок программку с тезисами предстоящего симпозиума. Прицепив значки, Ахенэев с чертом стали ждать официального начала встречи.

Наконец зал заволновался, молнии вспышек возвестили о появлении уже знакомых Ахенэеву деятелей.

Журналистов, как безбилетников, оттеснили от вошедших хмурого вида двухметровые дяди. Дотянуться до руководящих особ было попросту невозможно.

— Эх, босс! Трубовое дело. Сейчас их под конвоем на сцену сопроводят, а потом — в апартаменты к сегодняшнему ректору. И не выгорит задание… Придется плясать от печки, проявлять инициативу, а то, кроме фотографий на память об этой встрече — пшик!

— А может мою контрамарку засветим? — Предложил Владимир Иванович.

Яков посмотрел на Ахенэева, как психиатр на своего постоянного пациента.

— Если тебе улыбается выступать на этом сходняке в роли почетного гостя, то я умываю лапы. Хорош!.. Да к такой важной птице не только двойное оцепление гориллоподобных приставят — в одночасье отдельный зал заседаний соорудят. Нет, попридержи Мету на крайний случай. Пойдем поближе к ректорской, по дороге чего-нибудь сообразим. А для начала, подожди минутку, пойду вставлю фитиль…

Яков вклинился в среду недовольно и непонятно галдящих журналистов и потерялся из виду.